Пляска богов. Нора Робертс
них вытаскивают из клетки и скармливают вампирам. И все с невыразимым ужасом ждут, кто будет следующим. А может, наоборот: надеются, что придет их черед и мучения наконец закончатся.
– Я понимаю. – Лицо и голос Ларкина стали серьезными.
– Тебе только кажется. Может быть, эти твари не выпивают у жертвы всю кровь сразу – в первый раз. А может, и во второй. Бросают обратно в клетку. А укус вампира жжет. Если ты остался жив, тебе очень больно. Плоть, кровь, кости – все напоминает о той страшной минуте, когда в тебя впиваются клыки монстра.
– Откуда ты знаешь?
Блэр повернула руку, демонстрируя бледный шрам на запястье.
– Мне было восемнадцать, и, разозлившись, я потеряла осторожность. Сидела на кладбище в Бостоне и ждала, когда один из них восстанет из могилы. С этим парнем мы учились в одной школе. Я присутствовала на похоронах и услышала достаточно, чтобы понять, что в его смерти виноваты вампиры. Мне нужно было узнать, не изменилась ли его сущность. Вот почему я пришла на кладбище.
– Это сделал он? – Ларкин провел пальцем по шраму.
– Ему помогли. Ни одному новообращенному такое не под силу. Вернулся тот, кто превратил его в вампира. Более опытный, умный и сильный. Я ошибалась, а он нет.
– Почему ты была одна?
– Я всегда охочусь в одиночку, – напомнила Блэр. – Но в данном случае я пошла на кладбище, чтобы кое-что кое-кому доказать. Неважно, что и кому, но именно это заставило меня потерять осторожность. Он не кусал меня – тот, старый вампир. Просто держал, пока второй полз ко мне.
– Подожди. Можешь мне объяснить, как это вообще происходит между двумя вампирами? Молодой нужен, чтобы доставлять…
– Пищу?
– Да, наверное, это подходящее слово.
«Правильный вопрос, – подумала Блэр. – Хорошо, что он хочет понять психологию и физиологию врага».
– Иногда более опытные именно таким образом используют новичков. Но не обязательно. Я бы сказала, все зависит от причины, по которой вампир не убивает жертву, а превращает в себе подобного. У них может возникать привязанность или потребность в партнере для охоты. Или просто желание переложить тяжелую работу на кого-нибудь помоложе. Ну, ты понимаешь.
– Да, ясно. Значит, старый просто держал тебя, чтобы молодой мог напиться твоей крови первым? – Ларкин представил, какой ужас она, наверное, испытывала. Раненная, обездвиженная. Восемнадцатилетняя девочка, одна, лицом к лицу с тем, кого когда-то знала и кто пришел убить ее.
– Я чувствовала еще не выветрившийся запах могилы – он только что восстал. Он был так голоден, что не стал добираться до моего горла, а впился зубами в руку. Но это им дорого обошлось – обоим. Боль заставила меня очнуться от оцепенения. Она была невыносима.
Блэр замолчала. Ларкин прижал пальцы к шраму на ее запястье, словно хотел успокоить старую рану, и этот жест привел ее в замешательство. Она давным-давно отвыкла от ласковых прикосновений.
– В общем, я схватила крест и ткнула им прямо в глаз тому ублюдку, который меня держал. Боже, как он завопил! А другой, присосавшийся к моей