Таня Гроттер и птица титанов. Дмитрий Емец
на мать-опекуншу, требовались даже не крепкие нервы, а их отсутствие. Лицо Чумьи напоминало вываренное мясо. Бровей, волос, даже ушей не было. Говорили, во время осады Нарсана, когда она возглавляла отряд обреченцев, на нее плеснули со стены раскаленным свинцом. Стоявшие рядом сгорели, но мать-опекунша непонятным образом выжила.
Ком тряпья протянул руку, и на шею Танье легли ссохшиеся пальцы. Мать-опекунша была слепа. Разговаривая с магусами, она держала руку у них на шее, по ударам сердца безошибочно определяя внутреннее состояние человека.
– Ты хорошенькая… – прошуршала она. – Гладкая кожа, новое гибкое тело. Твое имя?
– Танья Грутти.
Танья увидела, как мать-опекунша скривилась.
– Дочь Лео-Поля и Софь-И? Ну конечно! Та самая Грутти! Ты знаешь, что меня обвиняют в смерти твоих родителей?
Танье было известно, что врать опекунше бесполезно.
– Знаю! – твердо ответила она.
Пальцы Чумьи сжались на ее горле так сильно, что Танья закашлялась. Она решила, что старуха хочет ее задушить. Но тут пальцы разжались.
– И..? Что ты по этому поводу думаешь? – вкрадчиво спросила мать-опекунша.
– Ничего. Мне все равно. Если они позволили себя убить – так им и надо! – с раздражением ответила Танья.
Мать-опекунша согласно кивнула. Покрытые шрамами щеки растянулись в подобии улыбки.
– Хороший ответ, даже если ты врешь. Если же ты правда так думаешь, то ответ отличный, – просипела она. – Сколько тебе, Танья Грутти, дочь Лео-Поля и Софь-И?
Танья закрыла глаза, боясь ошибиться. Вдруг ценз поменяли, и ей сейчас откажут, заявив, что она слишком старая? Такие случаи бывали. Им бы только придраться.
– Шесть тысяч пятьсот девяносто дней! – отрапортовала она, как на смотре.
Чумья отпустила ее шею и ободряюще похлопала Танью по щеке.
– Шесть тысяч дней! Пора переучиваться. Ты и там собираешься так говорить?
– А что?
– Они считают время иначе. Тебе восемнадцать лет. Запомни это. Кроме того, ты больше не Танья Грутти. У них тебя будут звать Таня Гроттер.
Танья облизала губы, пробуя на вкус новые для нее слова. Старуха приблизила к ней изуродованное лицо.
– Чем-то недовольна? – проницательно спросила она.
– Таня Гроттер – звучит кошмарно.
Чумья усмехнулась.
– Не нравится – можешь остаться!
– Ну уж нет! Я не останусь! – Танья испытала сильное желание рубануть ее по кадыку ребром ладони. Но тогда ей ничего не светит. Да и палачу придется просыпаться среди ночи, лишая себя отдыха.
Мать-опекунша вновь сжала пальцами ее шею. Танья была уверена, что сердце у нее не стало биться сильнее, однако мать-опекунша все равно что-то ощутила.
– Мне доложили об одной любопытной вещи. Крайне любопытной вещи, – задумчиво прошамкала она. – Меньше всех грандов было у моего ученика Гулеба.
«Ничего ей не докладывали! Она знала с самого начала! Тиштря был с ней на телепатической связи», – сообразила Танья, боясь только одного: выдать свою ненависть к старухе