Быть чеченцем: Мир и война глазами школьников. Отсутствует
Она искала своих шестерых детей, вывезенных из Чечни в далекий холодный край. Ее отправили в Южный Казахстан, детей – в Восточный. Год и шесть месяцев, день и ночь, металась она от одной станции к другой – с большим трудом удавалось упросить проводников – подсаживалась в вагоны с углем, без теплой одежды и куска хлеба.
Вот что вспоминает ее дочь Залва: «От станции Предгорная до села Глубокое мама ночью прошла более 10 километров. Когда пришла в село, она услышала мелодию чеченской песни. Ее ноги сами понесли. Подошла к избушке, где мы остановились, заглянула в окно, у которого горела лампада, и узнала свою «бохча» и швейную машину «Зингер». Постучала и упала, дальше двигаться не было сил. К этому времени нас уже нашел отец, который приехал чуть раньше с фронта. Он услышал стук в окно, вышел – под окном лежит мама. Занесли в дом, ее невозможно было узнать: вся черная от угольной пыли».
Что же помешало моей прабабушке выехать вместе со своими детьми?
Февраль 1944 года. Чеченский народ обвинялся в пособничестве Гитлеру, даже самых маленьких детей рассматривали как потенциальных «бандитов». Мало кто думал, каково будет в дороге одним детям, без матери. Старший сын прабабушки работал в городе Грозном, ему было 16 лет. Моя прабабушка поехала к нему за день до выселения. Прадедушка воевал.
Прабабушка Залпа рано осиротела. В 16 лет она вышла замуж за моего прадедушку Абусалмана. Они прожили вместе 55 лет, воспитали шестерых детей. Работали в Грозном на нефтяном промысле. Жили в корпусе барачного типа с другими семьями – русских, украинцев, армян, евреев. Одна из дочерей вспоминает: «Нас читать и писать научил учитель Торчинский. Он был очень умным и образованным человеком. Я дружила с его дочерью Тамарой. В двадцатых-тридцатых годах в русскую школу чеченских детей не брали: они должны были четыре года обучаться в чеченских классах на латинской основе, потом только принимали в первый класс. Дети в семье говорили на чеченском языке, общались на русском, армянском, украинском. Учитель Торчинский прекрасно владел чеченским языком».
Жили бедно. Прабабушка Залпа пряла, шила, вязала, обстирывала и готовила на шестерых детей. Работала оператором на промысле. Ей было трудно не только физически, но и психологически. В чеченских семьях традиционно роль женщины всегда признавалась значительной, но при этом она не должна была быть на людях. За это прабабушку осуждали родственники, знакомые.
Но изменения в обществе сказывались на повседневной жизни людей. За хорошую работу ее наградили пальто. В республике делалось все для привлечения женщин-горянок к советской власти. Газеты выходили под лозунгом «Женщину-горянку – в пальто!».
Дочь Залва вспоминает, что однажды прадедушка поехал на подводе в село Старые Атаги в гости к родственникам. Была зима. Прабабушка Залпа отказывалась надеть пальто, муж настоял. Доехали до села, остановились у дома родственников. Посыпался град камней в сторону прабабушки Залпы. Пальто воспринималось как символ измены национальным традициям и обычаям. До промышленной