Быть чеченцем: Мир и война глазами школьников. Отсутствует
так надеялась здесь встретить своих – маму, брата. По 10–15 семей сажали в товарный вагон, а в каждой чеченской семье было по 6–7 детей. Целый месяц следовали к месту назначения. На станциях не останавливались, только на открытой местности – для того чтобы выдать умерших, где их хоронили, мы не знаем. Если и останавливались, то в тупиках, стояли сутками. Кормили кашей: одно ведро на всех.
С нами в вагоне ехал дедушка, ему было 95 лет. Он очень опекал нас, детей, пытался успокоить, рассказывал, что нас ждет благодатный край, где растет кукуруза выше человеческого роста, коровы дают молока больше ведра. Старик не выдержал, умер по дороге. Открылась дверь вагона, поднялся молодой солдат, он весь дрожал от холода, его глаза были полны слез. Мне стало его так жалко, что я предложила ему отцовскую фуфайку. Дальше по пути, на остановках, солдат приносил вместе с ведром каши и буханку хлеба, спрятав ее за пазуху».
Дорога была ужасной: голод, холод, болезни, но даже в этих условиях были люди, которые сострадали, сочувствовали, сердцем понимали несправедливость.
ЖИЗНЬ НА НОВОМ МЕСТЕ
11 марта 1944 года старшая дочь моей прабабушки Залва прибыла вместе с сестрами (самой маленькой было 9 месяцев) и маленьким братом (4 года) в Восточный Казахстан. В этот день ей исполнилось 16 лет. Они никогда не видели столько снега – полтора метра. На санях их привезли в районный центр Предгорный. Она вспоминает: «Стали спрашивать, кто мы, откуда, кто взрослые, кто родители. Я хорошо владела русским языком, рассказала, что мать и брат работали на военном заводе, отец на фронте. Показала последнее письмо, которое он прислал с фронта. Они задали нам и себе вопрос: „За что вас выселили?" Многие люди недоумевали. Логика жизни не укладывалась в выдумку о „чеченцах-бандитах".
Пригласили уборщицу конторы. Затопили баню, искупали нас. Столько было вшей! Накормили молоком и хлебом. Утром вызвали председателя колхоза, нас устроили в колхозный детский сад».
Залве предлагали учебу в типографии, она не могла, так как не с кем было оставить детей, за ними нужен был уход. Обуть и одеть нечего было. Иногда к Иртышу приходилось бегать за водой по снегу босиком. Она написала письмо отцу на фронт. От него не было ответа. Он был ранен и лежал в госпитале в Киеве. Встреча с отцом произошла неожиданно. Его дочь вспоминает: «В 1945 году кончилась война. В воскресный день я с детьми вышла на прогулку. Смотрю – солдат в окружении русских женщин. Мне стало интересно, что он рассказывает. Я подошла и узнала отца. Закричала: „Это мой отец!“ Бросилась к нему с плачем. Он обнял нас всех, спросил, голодные ли мы.
Отец стал работать заместителем председателя колхоза „Предгорное". Начались поиски матери и брата Мовлади. Они искали нас. Нашла нас мама. Она сердцем чувствовала, где искать. Маму и брата мы долго лечили».
Моя прабабушка нашла в себе силы не пасть духом. Устроилась на работу звеньевой в колхозной бригаде овощеводов. Прадедушка Абусалман работал директором фабрики. Он много помогал людям. У него работали «враги народа». Он