Восемь бусин на тонкой ниточке. Елена Михалкова
может избежать их и использовать богатство во благо людям. Быть может, и я оказалась бы способна на это… Но мне восемьдесят лет. Сколько еще отпущено Богом – мне неведомо. Не хочу остаток жизни провести, пересчитывая накопленное. Мне самой на жизнь многого не нужно: в моем возрасте уже потребна душе и телу аскеза. Поэтому я подумала и рассудила так…
Марфа оглядела сидящих за столом, будто желая убедиться, что ее слушают. Все глаза были устремлены на нее. Они слушали, и еще как!
И Олейникова закончила:
– Что наследство мое я передам одному из вас. Выберу достойнейшего, и пусть он сам решает, что делать с накоплениями Якова. Ни в чем препятствовать не стану, все имущество по дарственной перепишу на него. А я, душу облегчив, смогу в монастырь уйти, в Свято-Троицкий. Я уже договорилась с настоятельницей: за небольшую мзду меня туда примут, и доживу я дни свои у Господа под крылом.
Марфа Степановна перекрестилась и благочестиво склонила голову.
В комнате воцарилась мертвая тишина. Даже за окном стало очень тихо.
«Они меня разыгрывают, – сказал кто-то в Машиной голове. – Не может быть, чтобы все это было всерьез!»
Но быстрый осмотр всех сидящих за столом убедил ее, что это не шутка. Они тоже были изумлены.
Иннокентий переглянулся с женой, и Нюта ответила ему недоумевающим взглядом. Ева не сводила со старухи расширенных глаз. Гена Коровкин с женой сидели с открытыми ртами, и вид у них был довольно глупый. Борис часто моргал, как будто его только что разбудили.
Матвей Олейников наклонился вперед:
– Тетя Марфа, мы вас правильно поняли? Вы хотите при жизни передать все имущество одному из нас?
– Ну конечно, – ворчливо ответила старуха, – что тут непонятного? Я же вам еще по телефону все рассказала!
– Вы рассказали, что вышли замуж и овдовели, – промямлил Гена. – Мы и подумать не могли…
– Э-э, нет! – старуха хитро ухмыльнулась. – Не только о вдовстве я рассказала. Еще я упомянула, что покойный муж оставил мне наследство. Не скажи я об этом, никто из вас и не подумал бы появиться сегодня здесь.
Раздался хор протестующих голосов. Но старуха оборвала его одним взмахом руки:
– Может, двое-трое и приехали бы… И не стали бы ссылаться на дела. – Выразительный взгляд на Матвея. – Но мне нужны все вы! Дорогие мои племяннички, я хотела взглянуть на каждого из вас, чтобы точно знать, что не ошиблась с выбором.
– Так вы уже определились?! – Борис Ярошкевич привстал от волнения.
– Конечно же нет! Должно быть, я неправильно выразилась. Выбор мне только предстоит. Большинство из вас я видела десять лет назад, а за десять лет люди сильно меняются. Я ведь не кролика отдаю и не кошку! Я хочу передать все и спать спокойно, зная, что сбережения Якова в надежных руках. Что их не пустят по ветру, но и не употребят лишь для собственного обогащения.
– А критерии? – рискнул подать голос Иннокентий. – Как вы будете отбирать… претендента?
– Об этом вам знать незачем! – заявила Марфа.
– То