На первом дыхании (сборник). Владимир Маканин
однокомнатную квартирку. Дело в том, что я сдал ее цыганам. Так что я немного беспокоился. Если уж по-честному.
Простившись с Бученковым, я помчался туда, прибыл и уже на лестничной клетке почуял что-то неладное. Дверь была приоткрыта. И сама собой ходила от ветерка. Туда-сюда.
– Добрый день, – сказал я, когда вошел.
Вошел – и на минуту потерял способность соображать. Квартира была пуста. Абсолютно пуста. Как пещера.
Посреди этой пустоты у окна стоял молодой человек, сокрушенный скорбью. Я его узнал.
– Валя, – сказал я ему, – как же так?
Валя молчал.
Все началось на Курском. Я там разговорился с пареньком; звали его Валентином, и он был цыганом. Он был оседлый. Паренек как паренек. Жил в Москве. Работал электриком.
– А это мои земляки приехали. – Он показал мне на кучку цыган в углу вокзала. Там пестрели платки и поблескивали серьги. Цыгане были очень живописны. Издали были как клумба. – Земляки, – сказал он озабоченно.
– В чем же дело? – спросил я.
– Им надо хотя бы два-три месяца пожить в Москве. Но никто не сдает комнату. Хотя они готовы заплатить больше обычного. Деньги у них имеются.
– А чего они хотят, Валя?
– Приглядеться. И, может быть, работу найти.
– И никто не сдает им комнату?
– Никто.
– Бедолаги, – вздохнул я.
– Они очень милые люди, очень работящие. Я ведь каждого из них знал в детстве. О каждом могу рассказать тысячу подробностей…
Но я его остановил. Из тысячи подробностей меня в основном интересовала одна: платят ли они деньги вперед? Нет, аванс меня не устраивает. Деньги вперед. Только так… И вот они обступили меня. Суть дела милые и работящие люди поняли не сразу, потому что некоторые стали кричать: «Погадаю, погадаю!» У меня рябило в глазах. Один из них, видимо старший, прикрикнул: «Тише!» Они выпустили еще немного пару и наконец угомонились. Мы стали договариваться. В углу вокзала напротив «Союзпечати» – там все и обговорили.
– Валя, – тихо спросил я теперь, – почему так пусто, они решили провести дезинфекцию?
В опустевшей квартире было гулко, как в раковине.
– Они обманули меня, – сказал Валя. – Они обещали жить оседло.
Он был сражен горем. Лет двадцати от роду. Симпатичный. К ударам еще не привык. В техникуме, как он сам говорил, его все любили.
– Ну что ты, Валя, – сказал я спокойно, – они не обманули. Они действительно собирались жить оседло. Но не совладали с инстинктом.
– Ты так думаешь? Или утешаешь? – В его голосе сквозь боль послышалась надежда.
– Конечно, не совладали. Им не хватило волевого усилия.
– Мне совестно, я ведь клялся тебе, что уверен в них…
– Пустяки.
Я походил по квартире туда-сюда. Кроме меня и Вали, больше никого и ничего не было. Ни предмета. Даже лампочки были вывернуты.
– Хорошо, что здесь паркет поганый и старый.
– Да, могли забрать, – откликнулся молодой цыган. – Я тоже об этом подумал.
– Пошли. Чего грустить.
– Мне перед тобой совестно.
– Перестань.
Он