Африканский дневник. Андрей Белый
приходы в кафе, то иные любезно с помостов своих посылают «селямы», приветствуя нас, как знакомых; и – больше не смотрят).
Уже пробираемся мимо бурнусов, толкаясь, – на прочный помост, точно лапоть, желтеющий легким, сухим тростником проплетенной циновки; поднявшись на локоть, к которому он грациозно склонил свое тело, ленивый кутила лениво завил перевивы плаща, опроставши нам место; и – тащут для нас вдруг откуда-то взявшийся столик и стулья; арабы пьют кофе на ковриках, или на пестром плетеньи ступеней помоста.
Умолкнула музыка: «Мужество», жестикулируя, гаркнул в синейшие гари какое-то что-то; и гаркает что-то за синими гарями: переговоры заводятся: от головы к голове перекинулась дробь барабанного говора: «Абра-кадабра» какая-то там обсуждается; и размахались под пестрою лопастью руки вдруг чем-то довольного негра; костяшкою пальца зацокал в ларец этот старец, восставши с циновки; и, видимо, – чем-то обиженный; громко идет обсуждение нашего предложения; жесты, картинные позы; и пляшут мимозы над ухом сутулого, бурого турка; и вот обернулись все головы в сторону белой спины, наклоненной над шашками; шар головы неохотно на нас повернулся:
– «Вот – дервиш».
– «Он смотрит на нас, – соглашается он показать очарованных змей».
Разогнулась спина и над нею взлетел шар тюрбана; прыжком грациозной пантеры, серьезный и стройный красавец, не глядя на нас, пролетел на помост рядом с нами; желтоватое, цвета слоновой стареющей кости лицо его, точно точеное, мягким овалом теперь протянулось из нежных своих миндалей и вуалей тюрбана, твердея суровою гордостью сжавшихся губ, отдавая небрежный, такой грациозный поклон в нашу сторону: без неприязни прищурились длинные, точно миндаль, опушенные шелком разрезы косящих, блистающих как брильянты, двух глаз; очень черных, повергнутых будто в себя самого; и с надменною негой закрывшись, от нас отвернулись; забылись, забыли и нас и других; протянув две руки, будто взвесив на легких весах две жемчужины в воздухе, взвешивал что-то в душе своей он, загадав, «да» или «нет»: стоит нам показаться или, вдруг отказавшись, прыжком грациозной пантеры слететь к там оставленным шашкам, ломая изысканный контур над ходом противника:
– «Стоит», – как будто ответил себе: твердым шагом прошел прямо в угол (к мешку), изогнулся над ним, стал развязывать медленно:
– «Вот какой дервиш?» – подумал, не веря глазам: поглядевши на Асю, увидел, что Ася в таком же как я состоянии:
– «Господи», – думалось, – «если бы хоть каплей такого же точно изящества поделился с «эстетками», с «дамами света», натертыми лоском или с хилыми дэнди: откуда в нем это слияние строгости, грации, гордости, ясности всех непредвзятых движений и жестов, рисующих в воздухе письменность мудрых и трудно читаемых знаков».
– «Откуда он, кто он такой?»
Эта грустная мимика глаз: заклинатель змеиный – какая-то вовсе змея, завитая в безмолвие:
– «Этот – почти ассауйя: немного познаний еще и окончит он школу», – мне шепчет