Есаул из будущего. Казачий Потоп. Анатолий Спесивцев
отвечавший до этого немедленно, не задумываясь, замешкался. И не счел необходимым скрывать некоторую нерешительность.
– Эээ… видите ли, сир, с одной стороны, у нас нет больше такого полководца, его блестящая кампания, в прошлом году закончившаяся взятием Брейзаха, серьезно склонила течение войны в нашу пользу…
– В отличие от вашей авантюры с походом на Фонтараби.
– Сир, там войсками руководил совсем не я, вы же сами осудили герцога Лавалета за это поражение. А там, где армией командовал я, мы одержали блистательную победу. Ле-Катле взят, испанцы изгнаны из Пикардии.
– Ладно, ладно, мы оба знаем, что не тот герцог был главным виновником разгрома наших войск. Но не судить же мне близкого родственника[2]. Продолжите лучше о герцоге Бернгарде.
– Сир, он выдающийся полководец, но боюсь… меньше всего его волнуют интересы прекрасной Франции и, простите, Вашего Величества. Я начинаю опасаться, что он использует нас для завоевания для себя как минимум герцогства, которое мы уже объявили нашей провинцией, а как максимум…
Кардинал опять взял паузу и показал смущение.
– Говорите прямо, вы же знаете мое к вам благоволение и уважение. Я умею выслушивать и неприятные вещи.
– Сир… подозреваю, что он сам метит на престол императора. Причем императором он будет куда более сильным и опасным, чем нынешний Габсбург.
– И что вы предлагаете делать?
– Не знаю, сир… решение ТАКИХ вопросов – ваша прерогатива.
Король откинулся на высокую спинку стула и весьма неприятным взглядом уставился на собеседника. В кабинете воцарилось тягостное молчание. Однако переиграть Ришелье в гляделки Людовику не удалось. Кардинал смотрел в ответ преданным взглядом, взглядом слуги, готового исполнить любое приказание господина. И, Бурбон об этом точно знал, здесь не было притворства.
– Нет. Я запрещаю вам тайно убивать его. Положимся на волю Господа. ОН рассудит.
– А создавать ему проблемы и ослаблять его?
– Вот это, как я понимаю, ваш прямой долг. Судя по его письмам, вы уже этим занимаетесь.
– Не совсем так, сир, – тяжело вздохнул министр-кардинал. – Денежные затруднения и нехватка продовольствия есть у всех наших генералов. Я докладывал уже Вашему Величеству, что хлеб уродился на полях Франции в прошлом году плохо, в некоторых провинциях – например, в Нормандии – просто голод, крестьянам самим есть нечего.
– Так закупите за границей!
– Увы, сир, негде. Видимо, Господь разгневался на творящиеся в Европе безобразия, и хлеба не хватает почти во всех цивилизованных странах. Ранее его закупали в трех местах – Московии, Польше и Оттоманской империи. Но московиты теперь им торговать отказываются, говорят, что самим не хватает, у них тоже недород. У турок, сами знаете, сейчас три султана и полстраны в руинах. На вывоз хлеб был только в Египте, но его скупили англичане и голландцы. Польша разорена прошлогодними набегами дикарей. В начале осени они немного зерна продали, но
Вторжением в Басконию командовал молодой принц Конде, близкий родственник короля