Вынужденный брак. Татьяна Герцик
я понимаю, тебе не терпится изложить мне все свои взгляды на супружескую жизнь, воспитание детей и всё такое прочее. Но давай перенесем разговор, я жутко устала и хочу полежать. Так уж извини.
Она ушла в спальню, с облегчением скинула ставший узковатым в талии костюм, приняла душ и нырнула в прохладу льняных простыней. Через пять минут к ней присоединился новобрачный.
– Это ты хорошо придумала – полежать! Похоже, я тоже за сегодняшний день здорово вымотался.
Он кошачьим движением оказался сверху, но она отвернулась от его ищущих губ.
– А разве наше соглашение предполагает интимную жизнь? Ты об этом ничего не сказал.
Он возмущенно воскликнул, не в состоянии больше терпеть разгоравшийся в чреслах жар:
– Ты что, считаешь меня бесплотным ангелочком, чтобы я обходился без секса, живя с тобой? Не смеши меня! – и тут же овладел ею.
Саша не сопротивлялась. Чего греха таить – ей нравились его настойчивые ласки. Она ни о чем не жалела. По крайней мере, пока.
Глава вторая
Полностью одетый Юрий стоял у дверей, засунув руки в карманы и с раздражением смотрел на жену, натягивающую на дочь ярко-красную курточку.
– Когда она сама-то станет одеваться? До старости ей будешь помогать? Другие дети…
Саша с вздохом прервала нудное ворчание мужа:
– Другие дети, дорогой, в два с половиной года ведут себя совершенно так же, как Анюта.
Он пренебрежительно фыркнул
– Анюта! Нюрка она, больше никто!
Девочка с укором посмотрела на папашу, но возражать не решилась. Протянула матери ручку, чтобы та застегнула кнопочку на обшлаге. Юрий раздраженно бросил:
– Я вспотел уже, вас дожидаючись! У отца день рождения, мать велела приехать ровно в три, а вы всё еще не готовы! Без десяти уже! Давай побыстрей, Маруся!
За все годы их брака Юрий к жене по-другому не обращался. Сначала Саша пыталась возражать, но получалось еще хуже. Муж высокомерно оглядывал ее с головы до ног и провозглашал:
– А кто ты? Ну, уж никак не Александра! Маруся и есть. Тебя просто при рождении неправильно назвали.
Саша и не подозревала, что хорошее имя можно так испохабить. В его устах оно звучало даже не как звериная кличка, а как грязное ругательство. Юрий вполне мог претендовать на звание самого капризного, эгоистичного и самовлюбленного из всех мужей, во всяком случае, делал для этого всё, что мог.
Порой ей казалось, что у нее не жизнь, а испытание на выживаемость в экстремальных условиях. Под его презрительным взглядом руки у нее тряслись и не слушались, и самое простое дело превращалось в тяжелое испытание.
Она уже не помнила, когда в последний раз беззаботно смеялась. Казалось, сам ее смех он воспринимает как вызов, и делает всё, чтобы это безобразие прекратить.
Наконец-то застегнув непослушную кнопочку, взяла дочку за руку и справедливости ради подумала – есть, конечно, у него и светлые стороны – к примеру, он любил экспериментировать с продуктами. Очевидно, перенял это от матери. По вечерам,