Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы. Сергей Хрущев
устраивала возможность перевалить часть бремени на чужие плечи. Чего нельзя сказать о его жене Валерии Алексеевне. Ее сильному, волевому характеру происходившие перемены были явно неприятны. Но вскоре и Георгий Максимилианович изменился, в ответ на шутку отца он продолжал улыбаться, но в глазах появилась плохо скрываемая неприязнь. Дать отпор, однако, он не осмеливался.
Отец тоже менялся. Он все больше сетовал на безынициативность Председателя Совета министров, его приверженность к бумагам. Прояви Маленков инициативу, такой оборот понравился бы отцу еще меньше. Он хотел видеть на этом посту исполнительного помощника, а не самостоятельного партнера. Безжалостная логика борьбы за власть (мы почему-то стыдливо обходим эти слова применительно к своим близким) в существовавшем тогда типе общества неизбежно приводит к замене партнера на сотрудника. Так оно надежнее. Правда, не всегда надолго.
Дни Маленкова как главы государства к осени 1954 года уже были сочтены. Его даже не включили в состав делегации, направлявшейся в Китайскую Народную Республику на празднование ее пятилетнего юбилея. А предстоящей встрече с Мао придавалось исключительное значение.
Отец считал, что Маленков недопустимо легко соглашается с собеседниками, подчиняется их воле и тем самым становится опасен в переговорах с иностранными лидерами, даже дружественными.
Место Маленкова в делегации занял Булганин. Объяснения, что кому-то надо оставаться «на хозяйстве», никого не обманывали. Маленков выглядел мрачным. Кризису еще предстояло созреть, но первые симптомы явственно обозначились.
Октябрь принес дурные вести. В воздухе запахло порохом. 6 октября, накануне национального праздника ГДР, канцлер ФРГ Конрад Аденауэр произнес речь, в которой изложил свой план вооружения Западной Германии. Выступление прозвучало как явная угроза не только ГДР, но и всем противникам по минувшей войне на Востоке. Это не были общие рассуждения неосторожного политика. В скором будущем проект предстояло санкционировать нашим бывшим союзникам.
Отец находился в отъезде. Еще 29 сентября он в сопровождении Булганина, Микояна и других членов обширной и представительной правительственной делегации отправился в Пекин.
О взаимоотношениях с Германией – объединенной и разъединенной – отец говорил не раз. Я запомнил его слова: «Единственно, кто может решиться на новую войну в Европе – это западные немцы». Эти опасения разделяли и коллеги по Президиуму ЦК. Заявление Аденауэра вызвало в Москве озабоченность, требовалась немедленная реакция. Но, пока готовились ноты и демарши, 29 октября в Париже подписали соглашения о ремилитаризации Западной Германии, правда в ограниченных масштабах. Наше правительство считало необходимым принять адекватные защитные меры не только в отношении ГДР. Реакцию на подписание парижских соглашений я бы, пусть с некоторыми оговорками, охарактеризовал как «испуг».
Отец, принимая участие в