Злоключения на острове Невезения. Евгения Черноусова
сегодня очень многое, зевать стал даже раньше Нюси. Уложив детей, они сели на кухне чаёвничать.
– Ты извини, Жень, что я так агрессивно на тебя… я так сегодня переволновалась!
– Да что ты, Маша. Мне Вова рассказал, как ты ситуацию разруливала.
– Зря ты с ним об этом.
– Он сам захотел. Ему надо было излить свои страхи. Как ты за Наташку бросилась сражаться! А мне казалось, ты её не любишь.
Марья Кузьминична невесело пошутила:
– Нет такого закона, чтобы невесток любить. Больше всех из них я люблю Валеркину Юлю, потому что за шестнадцать лет видела её три раза: на свадьбе, потом, когда в гости к ним приезжала лет десять назад и ещё раз, когда они у нас гостили. Наташу, что греха таить, я терпеть не могла. Они сошлись, когда ему было восемнадцать, а ей двадцать один. Он институт бросил! Теперь-то я понимаю, что он так или иначе его бы бросил. Ленивый и безвольный. Жили у неё, благо от её матери квартира осталась. Но когда он к Татьяне ушёл, до меня дошло, что может быть и хуже. А уж когда они вчетвером ко мне жить пришли, тут уж я взвыла!
– У вас что-то произошло в последнее время? Если не хочешь, не рассказывай.
– Просто терпение лопнуло…
С тех пор, как Марья Кузьминична вышла на пенсию, она возненавидела субботы. В этот день рано вставать должна была только школьница Танечка. Когда она начинала её будить, девчонка брыкалась, ругалась и снова засыпала. Если от скандала просыпался Ванечка, истерил ещё и он. А их родители выражали недовольство ей.
Вот и в позапрошлую субботу она оторвала от подушки всклоченную голову и завизжала: «Отвянь, бабка!» И Марья Кузьминична отвяла. В конце концов, оно ей надо? Внучка не её – и заботы не её. А квартира её. Только вот три с половиной года назад пришёл младший сын с семьёй и стал здесь жить. В двухкомнатной квартире! Сначала они заняли зал, потом тихой сапой переселили ей в спальню Танину дочь от первого брака, а теперь и кроватку Вани сюда воткнули, мол, большой уже, неудобно с родителями. Пока она работала, было ещё терпимо. А сейчас, когда она целыми днями дома, сил уже нет! Что-то надо менять.
Решила пройтись. А куда можно пойти субботним утром в маленьком провинциальном городке? Только на рынок. Но в половине восьмого торговцы ещё только подъезжали и раскладывали товар. Она прошла по центральной линии и решила съездить на вещевой рынок, который в посёлке комбината. Больше часа ходила, разглядывала товар, но так ничего и не купила. Да ей и надо было только время провести. На выходе уже столкнулась с школьной подругой, которая жила в этом посёлке, да и торговала здесь. Настроилась поболтать, но та сказала, что сегодня не торгует, а собирается на похороны. Чьи? Нины Фёдоровны. Марья Кузьминична горестно охнула. Покойнице было 82, хорошо пожила, но это была её любимая учительница. С пятого класса их вела. От неё у Марьи Кузьминичны любовь к чтению. Обсудили, с чем поехать, но решили, что венок тащить хлопотно, купили в цветочной лавке по паре розовых гвоздичек и поспешили на автобус.
Дома она появилась ближе к часу дня. На стук входной двери выглянула из кухни невестка и сказала возмущённо:
– Марья