Летописец. Книга перемен. День ангела (сборник). Дмитрий Вересов
в распределении ролей не оказалось. Делеору дали роль Клайда, а роль Роберты – Изольде Алдошкиной, чрезвычайно упитанной приме, обладательнице пронзительного колоратурного сопрано.
– М-да, – прокомментировала Розина Шеина, оглядывая Изольдовы стати и переводя взгляд на Делеора. – Еще вопрос, кто кого утопит.
Делеор, основательно подзабывший читанный когда-то роман Драйзера, сидел в своей театральной конурке и освежал в памяти его содержание, перелистывая либретто. В центре была любовная история Роберты – юной и очаровательной фабричной работницы – и столь же юного карьериста Клайда Грифитса. Клайд соблазнил Роберту, поклялся ей в любви и верности, а когда узнал, что она беременна и что ему следовало бы жениться, раз уж он обещал не бросать ее, он пригласил Роберту покататься на лодочке и утопил (якобы лодка случайно опрокинулась). Ну никак он не мог жениться на Роберте, ведь жена с ребенком помешала бы осуществлению его карьерных планов.
Делеор поднял голову от сшитых листов, забитых машинописным текстом через полтора интервала, и стал по привычке разглядывать себя в зеркале и чуть-чуть отрабатывать мимику к роли Клайда. Сначала наивное личико мальчика-подростка, у которого родители – уличные проповедники, потом залихватская усмешка приобретшего некоторый жизненный опыт молодого человека, потом холодновато-напыщенное выражение мелкого босса, потом окаменевший лик хладнокровного убийцы. Делеор остался доволен собой: пусть это маски, но ведь опера – не кинофильм, в опере все в гораздо большей мере условно и намного проще и понятней, чем в реальной жизни.
Он, примеряя на себя перед зеркалом маску Клайда, вдруг осознал, что сочувствует своему герою и понимает его. А кто может смотреть на вас из зеркала? Только вы сами. Делеор внезапно понял, насколько схожи ситуации, в которых оказались литературный, а теперь уже и оперный персонаж Клайд Грифитс и он, исполнитель роли Клайда, оперный тенор Делеор Мусорский. И Делеор, недалекий и легкомысленный, воспринял то, что сказало ему зеркало, как знак судьбы, как предсказание будущего.
Делеор, как всегда, босиком топтался на ковре, столь ненавидимом Верочкой. Он отошел к двери, чтобы увидеть себя в зеркале целиком, и решил, что это символично: стоять на потертом ковре, хранящем его прошлое (О, Лидия! Этот ковер помнит твою страсть!), и смотреть в зеркало, из глубины которого глядит будущее, пусть и в образе малосимпатичного Клайда. Протяни руку, и то существо, тот будущий «ты», что живет в зазеркалье, протянет свою призрачную руку тебе навстречу, чтобы вести тебя за собой, чтобы слиться с тобою в единое целое. Делеор, пришедший к высокому, символическому осознанию действительности, почувствовал себя чрезвычайно умным и тонким философом. А разве истинные философы не принимают как должное знаки судьбы и не следуют указаниям свыше? Ему, без сомнения, свыше ниспослана подсказка в разрешении той запутанной ситуации, в которой он оказался. Как пройти между Сциллой и Харибдой? Оказывается, не так уж сложно.
Вопрос лишь в выборе: устранение которого из чудовищ