Невиртуальная реальность (сборник). Давид Каспер
Согласен, только не бомбят, а стреляют ракетами. Но разницы нет. Или ты и здесь найдешь отличие? – Макс улыбнулся. – Я имею в виду, для нас.
– Ну, что ты! Разница, можно сказать, принципиальная! – возмутился Ури.
– Ну-ну. Рассказывай, время еще есть. – Максим был заинтригован.
– Понимаешь, если нас бомбят, человек, сидящий в самолете, испытывает какие-то чувства, нажимая на гашетку. Он видит внизу городской квартал и понимает, что под его крылом сейчас люди, которые любят, ревнуют, стирают белье... И с падением его бомбы весь мир этих людей изменится. В него войдет боль, смерть, или, может быть, радость, как у нашего водилы.
«Да», – Подумал Макс. Такси забралось на горку, и он взглянул на серые дома недалекой Хайфы. Он вспомнил Бродского: «...Лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик»… Он задумался о нашей авиации, бомбящей сейчас ливанские города. Память тут же выдала другую фразу того же автора: «... Над арабской мирной хатой гордо реет жид пархатый». Максим пожалел, что это невозможно перевести на иврит, Ури наверняка бы понравилось.
– Но людям-то какая разница?
– Не скажи. Когда в тебя пускают ракету, расчет разбегается, опасаясь ответного удара. Они запустили. И все, больше об этом не думают. Другое дело, человеческое отношение летчика, конечно, лучше, если бы он был знакомым. А ракеты... Это как разговор с автоответчиком. Живой человек дал бы ту же информацию, но...
Максим скривился. Доводы парня были явно высосаны из пальца.
– Скажи, Ури, а что, громкий хеви-метал разрушает мозг? – Максим вдруг подумал о своем, который разрушается без всякого хеви-метал.
– А... Да что с тобой говорить? – разочаровано протянул парень. – Цивильный и есть цивильный. Думаешь прямолинейно, и возможности существования другого восприятия действительности не признаешь... Только выглядишь как мыслящий человек. Да, «Айрон Мэйдн» знаешь. Нет в тебе романтики, не видишь ничего за гранью физических предметов...
Уриэль еще кудахтал, но Макс уже его не слушал. Они ехали по Адару. Людей поменьше, чем обычно, но все-таки немало. Магазины открыты, кто-то что-то покупает. Не так страшен, значит, черт...
Такси остановилось, Макс махнул Ури, и они разошлись, каждый при своих десяти шекелях.
Загудело. Прохожие заспешили укрыться в магазинах и подъездах. Вдруг невдалеке грохнуло, да так, что задрожали окна. В истерике закричала женщина. Люди побежали. «Куда они бегут? – недоумевал он. – Наверняка ведь следующая ракета упадет именно туда, куда кто-то так торопится». Максим был спокоен, разве что немного возбужден, но нога... Левая нога слушалась плохо, много хуже, чем обычно. «Странно, – сильно хромая, он продвигался к муниципальной службе семейной связи. – Доктор Шварц ведь говорил, что проблемы возможны в случае усталости или перегрева организма. Оказывается, еще и нервное возбуждение. Ладно, буду знать».
Дверь здания была заперта. «Что такое? Рабочий день в разгаре!» – он постучал.
3
Пожилой охранник в голубой рубашке со скрещенными ключами на эмблеме приоткрыл дверь.
– Что?! Что пришел? Тут война, видишь ли...
Впускать Максима он не