Девять. Анатолий Андреев
любопытно. Позвольте, я опять отрежу эти части тела? Я разоблачу эти фокусы с материей. Тысячи лет развития науки чего-то значат…
– Фатима! – то ли позвал, то ли спросил Барон, то ли наорал на Кобальта.
Она качала головой и быстро крестилась, после чего мусульманским жестом – лодочкой из ладошек – проводила по лицу. Из ясновидящей она превратилась в затурканную бабу.
– Тьфу! – сказал Барон и направился в угол, обходя молодую медсестру. Резкий («неземной», отметилось в сознании) запах духов заставил его обернуться в её сторону (он продолжал идти, а голова поворачивалась, не в силах оторваться взглядом от «неё»). Она смотрела на него голубыми глазами. У неё были роскошные светло-русые волосы. И явно не маленькая грудь.
Фантомас хотел раскрыть рот – но отчего-то не мог этого сделать: мышцы рта были парализованы.
– Не надо ничего говорить, – ясно различил он звук её голоса (хотя она стояла перед ним и улыбчиво молчала).
– Кто вы? – подумал он (обращение на «вы», да ещё мысленно, было первым за последние годы унижением).
– Ведьма, разве ты не видишь, – отчётливо раздалось у него в ушах (губы её не шевелились).
– У вас есть имя?
– Пожалуйста: Надежда.
– Это вы «опекали» (второе унижение подряд!) раба божьего Филиппа?
– Раба Филю? Нет, это была моя сестра-близняшка Вера. Только он не был божьим рабом.
– Чего вы от меня хотите? – мысленно послал он не тот вопрос, который хотел задать за секунду до этого. – Денег?
– Что ты! Мы не хотим от тебя абсолютно ничего. Ты всё делаешь правильно, строго в соответствии с инструкцией. Мы с тобой в одной команде, одинаково служим – только не Богу, иному Господину, чтобы не называть Его имя всуе. Только ты здесь, на Земле, а мы – всё время рядом вращаемся, около… Ты ведь хотел спросить, чьим рабом был Филя, не так ли? Надеюсь, ты догадываешься, что и он к Богу не имел никакого отношения. Следовательно…
– Чем вы так пленили Филиппа?
– А чем я так пленяю тебя, когда ты овладеваешь мной в облике Венеры? Показать тебе родинку на попе?
Рот у Вени отмер, ожил, нижняя челюсть задвигалась, язык словно оттаял. Он оглянулся. Фатима по-прежнему пребывала в трансе, в отключке – она была временно отключена от своих сверхъестественных способностей. Надежда отошла от него и светлым пятном влилась в толпу белых халатов.
– Яков! – позвал он, скорее, для того, чтобы проверить, вернулся ли к нему голос. Голос вернулся. Доктор оказался рядом мгновенно. Всё возвращалось в привычную колею.
– Вы знаете, Барон, – сказал Яков с убедительной, практически пророческой одесской интонацией, – случай достаточно банальный. Мы имеем дело не с исчезновением материи, а с оптическим обманом. Язык никуда не исчезал, понимаете? Но вот феномен коллективного ослепления…
– Яша, давно у тебя служит голубоглазая медсестра? – он ни на секунду не терял из поля зрения роковую блондинку.
– У меня в штате нет голубоглазой медсестры.
– Вон та, стоит спиной к нам. Позови её.
– Таня! – окликнул Я�