Мы все горим синим пламенем. Анатолий Андреев
вас видел вместе с этой девочкой, с дочерью лучшего друга, я имею в виду.
– Ее зовут Ирина, – со вздохом ответил Горяев.
– Ей идет короткая юбка. Но, по-моему, вы затеяли смертельную игру. Это пострашнее пожара будет.
– Пожар – это мелочи жизни. Укус комара.
– А как же Катерина? – перешел на шепот Оранж.
– Раз в неделю – разве это серьезно? Да и то от отчаяния, – в тон ему возразил Горяев.
– Понимаю.
– Не знаю, зачем я это вам рассказал.
– А я вам скажу, зачем, – Оранж энергично расхаживал по палате. – Вы просто учуяли во мне родственную натуру. Да-да, не отпирайтесь. Ну, что ж, примите исповедь мою. У меня практически те же проблемы. Только я не женат, разведен, но не очень устроен в жизни. Перебиваюсь случайными заработками. А это чистое существо мне всю душу перевернуло. Просто… пожар какой-то, напалм. Горю синим пламенем, то ли адским, то ли райским. Ведь я жену оставил с двухлетним сыном, которого мы ждали десять лет… Записывайте мою историю, что вы рот разинули. Вставите в роман. Гонорар поделим пополам.
Уже непонятно было, кто из них клоун серьезный, а кто не очень.
– Да, вы тоже влипли не на шутку.
И, понизив голос, Горяев добавил:
– А как же Тонька?
– От отчаяния, разумеется. Зачем задавать лишние вопросы?
– Понимаю. А как ее зовут?
– Кого?
– Ну, эту… вашу… юную подругу.
– У нее чудесное имя. Знаете, такое свежее, незатасканное. Как-то удивительно приспособленное для моих губ. Ее зовут… Нет, сначала я опишу ее фигуру. Нет, обрисую. Вот, вот и вот, представляете? Какая прелесть! Кстати, ей тоже двадцать два года. У вашей дочери хорошая фигура? – Оранж был не просто в ударе; глаза его блистали, движения были патетичными.
– Еще бы! – Горяев невольно переходил на восклицания.
– Ну, разумеется. Нашел у кого спросить… – ядовито осадил Леонида Сергеевича Алексей Юрьевич, оскорбленный в лучших чувствах. – Там такое чудо точёное! Слоновая кость! Африканская статуэтка!
– У африканских статуэток отчего-то сиськи всегда огромные, – уколом на укол парировал Горяев. Впрочем, сделал это вполне уважительно.
– Нет, здесь с пропорциями все в полном ажуре. Пикантнее, чем эти тощие задницы на подиумах. Софи Лорен отдыхает. Монро – просто драная кошка. Тут, тут и тут. М-м! Сила!
И в пантомиме Оранж был выразителен.
– А какого цвета у нее глаза? – невинно и как-то особенно проникновенно спросил Горяев.
– Вы рассуждаете как патологоанатом. Вам бы все по частям и безо всякой последовательности, – вдохновенный Оранж с презрением отнесся к выпаду Леонида Сергеевича. – После такой фигуры глаза уже не имеют значения. Но и глаза у нее – и тут вы правы! – отдельная песня. Я вам просто скажу: они цвета моря. А зовут ее…
2
В этот момент в палату вошла девушка, при взгляде на которую хотелось думать о лете, море, бездонном синем небе и большой корзине с фруктами. Свежестью и чистотой веяло от всего облика прелестного юного создания. На ней был легкий сарафан, схваченный