Первые майские грозы. Юлия Ларина
пойдешь в этой срамоте?
– Да сейчас все так ходят, ты просто не следишь за модой!
– Куда уж мне! ― я развела руками, ― пошли, до дома Глопцыш идти ещё пятнадцать минут.
Я всегда удивлялась способностью Зины наносить макияж в любых условиях, буквально везде, иногда даже без зеркала. Она могла без проблем краситься на уроке, в автобусе, в кинотеатре, в магазине, на улице, иногда смотрясь в зеркала стоящих автомобилей. Если бы её подвесить вверх ногами или отправить лазать по горам на тросах, она бы и там не осталась без макияжа.
И сейчас Зина вела себя так, словно забыла лицо дома, и если она сейчас же его не нарисует, то её, наверняка, не узнают и не пустят на вечеринку.
Она достала из своей сумочки косметичку и начала выпускать на свет ту Зину, которую обычно видят все окружающие: нарисованные отдельными волосинками брови, изогнутые как сердитые зигзаги, глаза, утонувшие в каких-то мутных коричневых тенях, щеки блестящие от хайлайтера, нарочито претендующие на большие объемы губы, обведенные карандашом и покрытые матовой красной помадой.
– Что ж у тебя там с Максимом-то ничего не вышло? ― затеяла беседу Зина на не самую подходящую тему, чтобы скоротать наш путь.
– Ох, Зин, не начинай!
– Это как это так не начинай! ― подруга надула красные губищи, не забывая при этом старательно возить кисточкой по уже залепленным чернотой ресницам, ― я столько сил приложила, чтобы наладить твою личную жизнь, чтобы ты хоть на выпускном не сидела позорно в стороне. Я все рядом ходила-ходила, намекала-намекала, вон у меня такая подруга классная, симпатичная, а все дома сидит и в книжках глаза топит. Ей нужна, мол, сильная мужская рука, которая бы вытащила её из хламовника её бумажного и вывела в люди. А тебе всё так не так, и так не эдак!
– Спасибо большое за заботу, подруга, ― ответила я с явным недовольством, ― но мне такой кавалер, который смотрит только хоккейные матчи и «Спанч Боба» по выходным и думает, что рефлексия ― это болезнь, ни к чему.
– Извините, уж не всем быть такими высокоинтеллектуальными и смотреть лишь психологические триллеры!
– Я не говорила, что он глупый, просто я не знаю, что с ним делать. Люди ведь обычно гуляют, общаются, а не мусолят одну и ту же тему, потому что больше не существует хоть какого-то общего повода для разговора, или вообще молчат, разглядывая травинки под ногами и размышляя, а что бы случилось, если бы эти травинки добрались до небес…
– Не думаю, что Максим о таком задумывался… Да вообще никто не думает о такой чепухе! Это ты вечно втемяшишь себе в голову какую-то несусветицу. Чудная ты, конечно. Максим, наверно, теперь такого же мнения.
А он ведь практически так и сказал по окончанию нашей незатейливой прогулки, когда я решила спросить у него, верит ли он, что все предопределено. Эта тема мне показалась хорошей для дискуссии. А он ответил мне: «Я уж не знаю, что там и у кого предопределено, но я думаю, нам, определенно, больше не стоит ходить гулять».
И тут я подумала: «А ведь этот Максим не так уж глуп, и мне, вправду, не стоит больше гулять ни с ним, ни вообще