Сын ведьмы. Симона Вилар
с ней и их проводят к большому капищу Сварога, где отец ее требы возносит. И много людей там обычно собирается, будет гусляру перед кем показать свое умение.
Добрыня сделал вид, что задумался, а потом согласно кивнул. Быть посему! И им любо подле такой кралечки провести время да потешить ее песнями и рассказами. Так он сказал, а в душе готов был едва ли не расцеловать доверчивую девушку, понимая, что если ему нужно Малфриду разыскать в этом диком краю, то выйти на Домжара будет для него удачей.
И заиграл для довольной Забавы на гуслях, запел. Сильный и звонкий был голос у Добрыни, столь отличный от его говора – низкого и даже чуть хриплого. А пел он и о стругах, разрезающих грудью речную волну, и о рассвете, который встречает поутру тот, кто всегда в пути; пел о дивах, что ждут путника, и про встречи с новыми людьми, у которых своя, не похожая на других судьба. И каждый новый человек принесет свежую весть, и будут знать люди о других краях, о том, что делается в подлунном мире, широком и вольном, как само небо над головой.
Ох, как же пришлась эта песня по сердцу лесной девушке Забаве! Она слушала, и грудь ее вздымалась, щеки разрумянились, голубые, как незабудки, глаза влажно блестели.
– И отчего я не родилась парнем! – всплеснула она руками, едва певец умолк. – Позволь мне Род добрый явиться на свет юношей, куда бы только ни полетела, чтобы мир познать! А так…
– Так ты сделаешь счастье какого-нибудь хорошего мужа и тем будешь сама счастлива.
– И проведу всю жизнь за тыном своего жилища, – поникла Забава.
– Но ведь и за тын жилищ приходят люди извне, вот они и будут тешить тебя рассказами, прибаутками.
– Вот-вот, только это мне и остается… Слушать россказни других.
Сава все это время молчал. Но тут и он не стерпел, произнес вдохновенно, что и его понесла судьба в дальние пределы, и познал он многое, о чем ранее и не думал. А главное, что он познал…
Добрыня едва успел его перебить, опасаясь, что о Боге с язычницей лесной заговорит:
– А познал ты, Неждан, каков из себя пресветлый князь, какого все называют Красно Солнышко.
И посмотрел на умолкшего парня так свирепо, что тот побледнел и отвернулся, скрывая досаду.
– И каков же ваш Владимир Красно Солнышко? – спросила Забава с легкой ехидцей. Вряд ли ей в землях вятичей рассказывали что-то хорошее о князе-завоевателе.
Добрыня вновь провел по струнам – заиграли они величаво и плавно, словно река текла, словно облако высокое по небу плыло. А посадник под переливы струн поведал ей о Владимире, которого любит народ на Руси, ибо чувствует себя при таком правителе защищенным и необделенным. И приглашает Владимир Красно Солнышко к себе в Киев всякого толкового человека, устраивает пиры на весь мир, когда столы с яствами стоят от княжьего терема до последнего проулка. И каждый может пойти к крылечку Владимира Красно Солнышко – кто со своими жалобами, кто на службу просится, кто просто вести приносит. Обо всем знает пресветлый князь, и для всякого у него находится