Давай поженимся! (сборник). Наталья Нестерова
выяснено) и Юля пили чай и вели неторопливый разговор о детях, их психологии и болезнях.
В какой-то момент Юля представила, что в ее доме, на этом месте за обеденным столом на кухне будет сидеть этот человек… День за днем, из года в год…
«О большем и мечтать не надо!» – вдруг услышала Юля внутренний голос. Голос принадлежал ей самой, только не нынешней, а как будто повзрослевшей и мудрой, пятидесятилетней.
Юля испугалась, что гость тоже услышал этот голос, четкий и громкий, без тени сомнения указывающий на очевидную истину. Голос сыграл роль ключика для двери, которую он распахнул, и вырвались на волю планы, мечты, надежды…
– Вы женаты? – не к месту и не по теме спросила Юля, поддавшись секундному помешательству.
– Да, – кивнул он, нахмурившись. – Моя жена прекрасный человек.
Много лет назад на фортепианном конкурсе в музыкальной школе Юля выступила лучше всех. Но первое место отдали другой девочке – «Ты, Юля, должна понимать, у нее папа в Министерстве культуры». Почему-то всегда, когда она страстно желает получить приз, возникает папа в Министерстве культуры или жена прекрасный человек.
– И дети есть? – притворно бодро спросила Юля.
– Полгода назад родилась дочка.
– Замечательно! – растянула Юля губы в улыбке.
Хотела замаскировать смущение и разочарование, но ей плохо удавалось.
Чингачгук не ответил на улыбку. Смотрел на Юлю серьезно и чуть растерянно, веки подрагивали, точно взглядом искал он на Юлином лице точку опоры, надежную и безопасную, но не находил.
Как долго они молча смотрели друг на друга? Наверное, несколько секунд или минуту. Но если произнести вслух все несказанные слова, понадобится время длиною в жизнь. Их общую жизнь, с рассказами о детских страхах и позорных, как тогда казалось, поступках, с размышлениями-самокопаниями «боюсь, что я человек низкого полета…», «ах, ты цены себе не знаешь…», с подсчитыванием денег до зарплаты и купленными в долг телевизором или шубой, со спорами после прочитанной книги или нового кинофильма, с обедами, завтраками, отпусками, болезнями и первоапрельскими розыгрышами. И всему этому счастью предшествовал бы чудный период целомудренной влюбленности, когда ты точно знаешь, что умеешь летать, и с жалостью смотришь на других бескрылых людей. А потом были бы пробуждения по утрам рядом с любимым, и несвежий запах из его рта не казался бы отвратительным, потому что у любимого ничто не может быть отвратительным.
Чтобы все свершилось, нужна была малость – протянуть руку и соединить ладони. Юля почувствовала, что у нее дрожат пальцы. Чингачгук посмотрел на свои руки и спрятал их под стол.
Их «малость» неизбежно обернется тяжкими страданиями для невинных и прекрасных людей. Взять на себя ответственность за эти страдания, чуть подтолкнуть застывший в моменте истины маятник – вот чего они ждали друг от друга. Но и он, и она были слишком трусливы… или щепетильны, или глупы, или нравственно честны.
– Наверно, вам пора, – первой подала голос Юля.
– Пора, –