Третье яблоко Ньютона. Елена Котова
href="#n_9" type="note">[9]. Дочь Эми валялась в рыданиях от внезапно вспыхнувшей любви к папе, за которую она принимала страх остаться без его денег.
Работая над папиным кейсом, Мэтью впервые столкнулся с ФБР. На стороне обвинения против него играл Ричард Шуберт, такая же восходящая звезда, как он сам. Они были примерно одного возраста, оба черноволосые, разве что Мэтью ростом чуть повыше, зато Шуберт более коренастый. У обоих за внешней бесстрастностью шла напряженная внутренняя работа мысли, но у Шуберта еще и отчетливо проглядывала страсть, огни которой бушевали в глазах. Он был настолько intense, что он заполнял собой все пространство. Он подавлял измученного папу, которому уже наставил в жизни столько ловушек, что тот только склонял голову под очередным ударом судьбы, когда Шуберт с дьявольской ухмылкой вежливо предъявлял новую улику. Мэтью смотрел на Шуберта своими серо-голубыми глазами с длинными девичьими ресницами и видел, как Шуберт рисует себе картину схватки в суде. Это только на первый взгляд на лице Шуберта ничего нельзя было прочесть. Огонь страсти в его глазах выдавал уверенность в том, что он бестрепетно положит на обе лопатки и папу, и, главное, папиного английского адвоката с его эстетской отстраненностью и английским снобизмом безразличия к справедливости. Это безразличие к справедливости больше всего-то и возмущало Шуберта, который сражался за правду от имени народа, people. People against papa! За что сражался его английский противник с водянистыми серыми глазами, Шуберту было не понятно, он знал точно лишь одно: без страсти творчество защиты невозможно. И это-то было главным в их схватке с Мэтью.
Мэтью спокойно наблюдал за Шубертом и ждал того момента, когда страсть затмит ему разум, а уверенность в победе усыпит бдительность. Почти два года они с напарником – адвокатом из Нью-Йорка потихоньку разводили руками облака, висящие над папой. Шаг за шагом выяснялось, что папиных собственных подписей на контрактах было раз, два и обчелся и подлинность этих контрактов была очень и очень спорная. Дно в танкере он сам не двигал, это делали специально нанятые люди, причем нанимал и контролировал этих людей не он, а управляющие, которые в компании постоянно менялись, и найти их было практически невозможно. Накладных папа вообще в глаза никогда не видел, а что касается того, что было в налоговой отчетности, – да, обнаружилось много ошибок, но папа же недаром год назад с треском выгнал бухгалтера без выходного пособия...
Победа собственного холодного ума над страстью Шуберта принесла Мэтью Дарси славу, к которой он отнесся спокойно. «All it takes, is to outsmart the policeman, and it is not that bloody difficult[10], – Мэтью вспоминал бешенство в глазах Шуберта, когда в зале суда зачитывали оправдательный приговор папе. – Все так и должно было быть».
На этом нефтяном деле, или, как принято говорить, кейсе, он создал тогда свой собственный первый прецедент в Палате лордов[11] и вошел в Top-10 криминальных защитников Британии по финансовым преступлениям. За годы его слава лишь приобретала
Всего-то требуется быть умнее полицейского, а это не так уж трудно (
Судом высшей инстанции в Англии и Уэльсе с незапамятных времен была Палата лордов. Именно там и творилось создание прецедентов. Время от времени эта высшая инстанция выносила странное решение, которое совершенно не вытекало из норм права, интерпретаций их применения и процессуальных норм применения этих норм (права). Но так казалось лишь судам низших инстанций (Высокий суд, суд Короны, Апелляционный суд), но не лордам-законникам, которые свое странное решение называли красивым словом «прецедент» и объявляли его обязательным для применения в последующих разбирательствах с похожими фактами. Прецеденты, как и все в Англии, не утрачивают силу, то есть странные решения вековой давности продолжают применяться в разбирательствах с похожими фактами. А все из-за того, что целью развития английского права на ранних этапах было создание системы, которая совмещала бы в себе однозначное толкование закона и предсказуемость исходов судебных разбирательств. Достижению этой благой цели