Зеленая. Джей Лейк
Федеро правильно выбрал тебя.
Я смотрела на земляную грушу и думала, как бы незаметно скормить ее госпоже Тирей?
«Слова! – напомнила себе я. – Ты победишь ее словами».
Урок был ясен: опасным может стать что угодно, если пользоваться им определенным образом. Еда. Слова. Кусок шелка, сшитый в трубку и наполненный песком. Даже человек.
«Неужели они готовят меня к хорошей жизни? А может, меня учат разным способам убивать и умирать?»
Времена года сменяли друг друга, и мои уроки тоже менялись. Мои ноги стали длиннее. Как-то раз госпожа Балнеа привела во двор обещанную лошадь, и мы начали изучать живых лошадей вместо рисунков на пергаменте и рукописей. Моим «учебным пособием» стала старая гнедая кобыла с белой звездочкой во лбу. Она смотрела на меня пустыми глазами и вздрагивала всякий раз, как к ней прикасались – когда до нее дотрагивались пальцем или палкой. Наставница намекнула: когда-нибудь она позволит мне сесть верхом и немного покататься. Я не очень обрадовалась. Поездка верхом по тесному двору не казалась мне таким уж большим подарком. Иногда госпожа Балнеа приводила с собой не кобылу, а собак разных пород. Она объясняла, что они умеют и для чего их держат, каковы условия их содержания и как они устроены. Собаки были поживее сломленной старой кобылы, но и они казались мне пугливыми.
Так же менялись и другие занятия. Как-то ночью привезли и поставили под гранатовым деревом большой ткацкий станок; над ним натянули полотняный навес от дождя. Госпожа Леони начала учить меня другим способам ткачества. На кухню доставили свиную тушу, и мы с госпожой Тирей целых три дня разрубали ее на куски, чтобы я видела, из какой части туши получаются те или иные виды мяса. Одни куски мы закоптили, другие пожарили. Большую часть пришлось выбросить.
Управляющий не жалел ни времени, ни средств на мое образование. Я постепенно начала догадываться, кого из меня готовят.
Как я и предполагала, лучшая перемена в занятиях пришла со стороны Танцовщицы. Однажды она пришла на Гранатовый двор не в свой обычный час, а после ужина. В конце дня госпожа Тирей заставляла меня читать или упражняться в каллиграфии; спать мы по ее настоянию ложились рано. Я удивилась, узнав, что ко мне пришла наставница, и обрадовалась, увидев серебристую пардайну.
– Выйдем, девочка, – сказала Танцовщица с порога.
Госпожа Тирей у нее за спиной что-то едва слышно проворчала. Судя по взглядам, которыми они обменялись, они о чем-то поспорили и госпоже Тирей пришлось уступить.
Луна отбрасывала беззаботный свет на булыжники двора. Молодые побеги гранатового дерева были серебристо-черными, а тень от него, казалось, дышит чернилами. Мы немного постояли под холодными звездами, не говоря ни слова.
Я радовалась тишине и покою. Почти постоянно моя жизнь находилась под чьим-то бдительным надзором. Как же хорошо помолчать вместе с единственной подругой!
– Ты не боишься лазать по деревьям, – начала Танцовщица. – Это меня радует.
Я сдавила ладони.
В ее голосе зазвучали печальные нотки.
– На