Жизнь решает все. Антон Лик
было.
– Но тут-то он есть!
Палец Ырхыза уперся в круглое пятнышко пещеры.
– Пусть снимут копию. Я хочу побывать там.
Почему именно там? Он тоже почувствовал сквозняк-эман? Или просто увидел очередное препятствие, которое нужно взять во что бы то ни стало? Вызов? Несуществующую тайну? Элья ничего не имела против. Лучше бродить по подземельям, чем тихо тонуть в безвременье роскоши и чужой жизни наверху. Снова и снова мучиться мыслями, вопросами, желаниями, безотчетными и бесцельными. Быть не то светом, не то стеклом, не то зеркальцем, которым направляют свет в чужие стекла.
– Мой тегин, – Вайхе, подтянув грузило, поднял светильник. – Мне думается, что сейчас неподходящее время. У тебя появились иные заботы.
– Рыбий победитель?
Молчаливый кивок, полный важности и достоинство. Пальцы скребут по пергаменту, скатывая в трубку, окуляры поблескивают загадочной зеленью.
– Не стоит беспокоиться, – произнес Ырхыз. – Как пришел, так и уйдет. Тебе ли не знать, что каган не потерпит в городе чужого войска. Кинет ему положенный кусок, но не больше.
Когда он успел стать таким хладнокровным? Когда вообще он успел измениться? Или не менялся, но лишь нашел новую маску?
– Говорят, он привез настоящие корабли и живых побережников, – проворчал тегин. – Так и быть, я взгляну на них когда-нибудь. Но подземелья я хочу увидеть как можно скорее!
И приказ был исполнен.
К вечеру стало прохладней. Апельсиновые деревца в кадках опустили пропыленные листья, затрещали сверчки, перемывая дворцовые слухи, а от города потянуло вонью сточных канав.
Лылах-шад самолично вышел встретить гостя и, поклонившись, сказал:
– Благодарю за честь приветствовать в моих покоях славного воина, о котором много хорошего говорят в Ханме.
Агбай-нойон понял правильно и, вернув поклон, ответил:
– Для меня честь быть приглашенным сюда. О Лылах-шаде говорят мало, и само это говорит о нем много.
С виду груб и даже диковат, велик и статен. Огромен. Но это даже хорошо, чернь любит таких. В её представлении телесная крепость тесно связана со здоровьем и мощью. Впрочем, в данном случае связь действительно присутствовала. Агбай-нойон, переступив порог, снова поклонился, и взмахом руки подозвал следовавшего попятам слугу.
– Зная о вашем увлечении, решил преподнести вам в дар…
На подносе, укрытая вышитым платком, стояла клетка. Определенно клетка – уж больно характерная форма.
– …эту птицу…
Платок соскользнул, и Лылах привычно сделал вид, что приятно удивлен.
– …встретить каковую можно лишь на редких островах. Побережники чтят их.
Белое оперение, длинная шея, обвисшая петлей-веревкой, и крохотная голова с тяжелым клювом и золотистым венчиком-эгреткой.
– Подобно воронам и галкам она запоминает человеческую речь. Однако же считается, что в отличие от них она разумеет то, о чем говорит, – закончил Агбай-нойон.
– Муд-р-р-рейший, –