Жизнь решает все. Антон Лик
волей своей избавил их от бед и болезней, – ответил Агбай. – Но до меня доходили слухи, что не ко всем в Ханме он был столь милосерден.
– Опасные слухи, Агбай.
– Я велел за них пороть.
– И правильно. А то за некоторые слухи и без головы остаться недолго.
Дернулся гость, но не в страхе – слишком надеется на свои вахтаги, чтобы допустить мысль о том, что он может сгинуть в зинданах Ханмы. А ведь может. Капля яда, верные люди и… Одной головной болью меньше. И одной больше. А надобно наименее безболезненно, потому не стоит наскакивать лбом.
– Но нам нет дела до поротых и безголовых, – Лылах сам подал чашу с водой. – Нам есть дело до добрых друзей…
…или необычных союзников.
Агбай кончиками пальцев тронул воду и коснулся лица. Прозрачные капли на продубленной ветром коже, почти слезы, вот только плакать выпадет врагам Агбая.
– И как доброму другу, я желаю дать Агбай-нойону совет.
– Заранее благодарен.
Заранее… Обычно в подобных случаях рассчитывают как раз на благодарность именно по завершении. Но Лылах-шад давно и спокойно жертвовал и обычностью, и подобными благодарностями. Жертвовал, но не игнорировал.
– Может статься, что скоро наша возлюбленная каганари и светлейший князь Юым испытают надобность в поездке к морю.
Рот приоткрылся и закрылся. Правильно, Агбай, вопросы свои при себе оставь. Сейчас Лылах-шад не станет отвечать на них. Лылах-шад осторожен, он поможет советом и только советом, куда уж больше-то? Эти советы стоят дорого, оплачиваются в большинстве случаев на его условиях и далеко не всегда так, как первоначально полагает их получатель.
– Морской воздух полезен для здоровья.
А раздавленное Агбаем побережье, притихшее, покорное, безопаснее золотой Ханмы.
– Во дворце летом бывает жарко. И болезни случаются. Будет плохо, если ясноокой Уми вдруг случиться заболеть. И будет хорошо, просто замечательно, если брат её сам предложит поездку. И, разумеется, сопроводит и обеспечит безопасность. У него ведь хватит воинов, чтобы сердце наше было спокойно за светлейшую?
– Хватит, – тихо сказал Агбай.
– И еще – вы меня ознакомите с полным списком тех слов, которые разучила птица? Просто интересен ход ваших мыслей, а ждать и выцеживать их из пташки – нет времени.
– Разумеется. Список вам передут завтра утром.
Птица, отчаявшись дотянуться до винограда, сердито рявкнула:
– Мудр-рейший. Ры-рах. Хитер-р.
На этот раз шли кружным путем, который начинался под библиотекой. Широкие ступени, гладкие стены с выбитыми нишами и огарками свечей в них. Позади – жидкая нитка бус-огоньков провешивает пройденный путь. Вайхе вел сам. Сейчас, без окуляров, обряженный в коричневые, грубой ткани шаровары и такой же кемзал, он выглядел обыкновенным человеком. Почти обыкновенным: татуированные веки в сумраке гляделись мертвыми бельмами.
– Хватило бы и какого-нито помощника, – повторил в очередной раз тегин. – Не на поминки все-таки идем.
– Не