Судьбы людские. Александр Федорович Чебыкин
Рос то у сестры, то у Ирины. Им, одиноким, не сладко приходится.
Вести летят быстро. В «княжьем дворе» знали, что Федор командир Красной Армии и занимает высокий пост.
Военком дал свою бричку. Федор смеялся: «Что везти! Пару белья, кусок мыла, опасную бритву, да подарок сыну – штаны, которые выменял в Свердловске на махорку из командирского пайка».
За околицей Федора встречали сестры: Татьяна, Степанида, Валентина, Людмила с детьми.
Людмила представила вновь обретенного мужа Григория Пономарева. Федор знал его по Чусовой, жену его, активистку Советской власти, колчаковцы порубили. Детей не успели завести. Говорят, на шестом месяце беременности была. Григорий долго горевал. И вот нашел вою судьбу, случайно встретив Людмилу в Чусовой в райсовете, где он тогда работал.
Вера и Ирина стояли рядом, а между нами повзрослевшие, ухватившись за руки, Павел с Еленой. Вера подталкивала Павла и повторяла: батька твой, беги, встречай. Павлик побежал навстречу, за ним дюжина детворы: племянники и племянницы. Федор соскочил с брички, захватив вещмешок. Крикнул вознице: «Можешь разворачиваться и ехать домой». Подумав, сказал: «Нет, постой, заезжай во двор, погости немного с нами».
Схватил сына, прижал к груди. Встал на колени. И у бывалого солдата покатились слезы-горошины на плечи сына. Сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, отпустил сына. Обратился к родным: «Здравствуйте, мои дорогие, здравствуй, родная земля, кормилица, кланяюсь вам в пояс. Спасибо за встречу».
Вера припала к коленям, шептала: «Прости меня, Федорушка, как вернулся с германской, никто к моему телу не прикасался. Маменька четыре года назад умерла, мы, невестки и дочери, присматриваем за тятенькой».
– И ты меня, Вера, прости, но любовь иссохла еще тогда, когда узнал горькую новость, насильно любить не заставишь. Ирина к душе припала. С ней, наверное, век буду доживать.
Ирина раскраснелась, обхватила лицо руками и говорила, говорила: «Греха на мне нет. Егорушку, брата твоего, как и обещала, десять лет ждала. Никто плохого слова обо мне не скажет и люди нас с тобой, Федор, не осудят. Не уронили мы своей чести».
Сестра Людмила предложила: «Пойдемте к нам, отметим возвращение. Дом большой, Григорий мой сейчас у власти – председатель сельского Совета. Горюшкина Никифора повысили. В Перми сейчас, в комиссариате по сельскому хозяйству. Землеустройством занимается». На том и решили.
Посреди улицы компанию встречали: Григорий Степанович Пономарев, Петр и отец, Порфирий. Порфирий подошел первый: «Здравствуй, сынок, рад тебя видеть живым и здоровым при высокой должности. Старые грехи прости, новых пока не нажил. Надо жить дальше в мире и согласии. Матушку нашу, Матрену Марковну, похоронил. Ждала тебя. Любила она тебя безмерно. Перед смертью днями сидела у окошка, ждала тебя, да не дождалась».
– Отец, горюю я по ней. В германскую и гражданскую часто снилась: из глухомани меня выводила на чистую и светлую поляну и наставляла: «Иди, сынок, тут до дома недалеко, тропинка выведет». Вот и привела меня тропинка