Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов. Николай Берг
считаешь, что я ерунду говорю?
– Нет, ты не обижайся. Мы пока не знаем, что тут у нас стряслось, так что все версии вполне годятся как рабочие. Вон тот бородатый связист, который нас обучал работе с рацией, помнишь, толковал, что ведьмаки – это как раз охотники на морфов, и сами, что характерно, морфы. И даже их замок Каэрн Морхен на самом деле просто искаженное селянами Каверн Морфен, то есть Пещеры Морфов? И стрыги, дескать, тоже морфы, но обратимые еще?
– Связиста помню. А ведьмаки – Сапковский, что ли, да?
– Ага, пан Анджей. Но с моей колокольни все и гаже, и проще. Тут нам и инопланетян не надо, люди вполне себе за свою историю регрессорством занимались. Это Советский Союз такой странный был, остальные нормальные страны отлично соседей гнобили как могли. А уж метрополии как свои колонии регрессировали, просто песня.
– Но ведь и цивилизовали же, не только регрессировали!
– Шутишь! Вон запомнилось: Бельгия так колонизовала и цивилизовала Конго, что там за двадцать лет треть населения передохла. А уж фотографий негров, которым за плохую работу руки отрубали, было полным-полно. И рубили вполне себе цивилизованные бельгийцы. Гуманные такие. Конго до сих пор в себя прийти не может. Так что знаем мы регрессоров. Тут только начинай перечислять, пальцев не хватит. Инки, майя – куда делись? Чистое регрессорство. Или те же пруссы. Где они? А можно еще тех же индейцев вспомнить. Или тех, кто на Тасмании жил. Так что цивилизованные европейцы – заслуженные регрессоры.
– Думаешь, эта чума от зарубежных друзей?
– Пес их знает. Но не удивлюсь ни разу. Они заслуженные людоеды, со стажем. Им, цивилизованным, вырезать кого – раз плюнуть. Только смущает, что очень уж активно их собственное население передохло. Анклавов-то в Европе кот наплакал.
– Это бородатый рассказал?
– Ну да. Тут же узел связи работает да еще куча коротковолновиков при узле.
– И что, много желающих?
– Полно. Даже поиск родственников наладить ухитряются. Представляешь?
– Честно говоря, не очень. Хотя… Я ж сам летал, рации сбрасывал выжившим.
– Так твои родители и не собрались сюда выбираться?
– Неа. Пока урожай не соберут, с места, сказали, не сдвинутся. Дача, дескать. Поправка здоровья на свежем воздухе.
Я успеваю подумать о том, как все же здорово вышло, что мои родные в самом начале, когда опасность из-за своей неожиданности и невероятности, из-за всеобщей растерянности и действий по правилам мирной жизни была максимальной, оказались в безопасных местах. Родители – на даче. То есть в избе глухоманной деревушки в десяток домов. Братец – в своем судебно-медицинском морге, укрепленном, как квартира нового русского. Повезло. Повезло как мало кому в тот день.
Колонна въезжает с дамбы на Большую Землю, и теперь надо держать ухо востро. Благодушный настрой слетает в момент, когда передние бронетранспортеры, разом встав, начинают молотить из своих пулеметов вправо – там поле с низенькими жидкими кустами. Мне плохо