Мы из Кронштадта. Подотдел коммунхоза по очистке от бродячих морфов. Николай Берг
рядом, так и без медиков обойдемся.
– Час потеряем, если не больше.
– Ничего. Раз мы конвой, то должны все сделать тип-топ. Чтобы лаборатория завтра стояла готовой к работе. Я обещал.
– Ну раз так, тогда конечно…
Для меня это новость. Честно говоря, я бы с удовольствием поехал в местечко. В любое. Подале от места сборки лаборатории под ключ. Не разбираюсь я в технике, есть такой грех. Тем более в незнакомой. Енот тоже морщится. Зато Надежда спокойна как слон, когда ему дают булочку, и даже улыбается.
С Енотом все понятно. Он как тот ротвейлер, которого пять часов выгуливать бегом надо (или какая там порода от спокойной жизни взрывается, словно хомяк от килограмма динамита?). Беспокойная у него натура, как и положено его тотемному животному. А тут он, считай, два месяца на костном вытяжении был, теперь на костылях – не побегаешь. И сегодня ему даже пострелять не удалось. Явно что-нибудь отчебучит скандалезное. Надо бы с ним ухо востро держать, вроде бы он пока меня не цапал, но черт его разберет. А так умеет он устроить бурю в стакане и на ровном месте. Ильяса дважды мешком накрыл, причем с самым невиннейшим видом – то посочувствовал ему, что тяжело, конечно, быть у жены под каблуком, то попросил Андрея рассказать про снайперские премудрости, вот заодно и Ильяс послушает, ему же надо учиться, он же тоже типа почти снайпер. Надежде что-то сказал невзначай насчет нашего совместного проживания – сидела она потом, брови хмурила. Своего начальника Ремера постоянно подкалывает. Тот, правда, подчеркнуто наплевательски относится к выпадам, наоборот, начинает интенсивно соболезновать ранению подчиненного, проявлять отечески душевную заботу, отчего начинает корчить самого Енота.
Но пока его можно не опасаться: Енот на боевом выезде и Енот в мирной обстановке – два разных зверя. Если его и не удавили еще, так только потому, что во время «дела» он совершенно адекватен и здорово полезен.
«Найденыш», не дожидаясь выгрузки из грузовиков, сваливает прочь. Енот, плюнув вслед, ушкандыбывает на костылях куда-то в сторону барахолки. Вполне бы его могли подвезти, но он то ли гордый слишком, то ли злобу так выпускает. Оба грузовика вкатываются в мрачноватый готичный парк, где расположен тот самый госпиталь, который дебютно чистила уже широко известная сейчас артель алебардщиков – первый опыт зачистки здания холодным оружием. Встаем, не доезжая до памятника Исаеву с его известным девизом «Жизнь мчится стремительно – спешите трудиться!». Я помогаю таскать короба и свертки, надеясь, что это продлится как можно дольше, и прекрасно понимая, что это хоть как-то отсрочит мое неизбежное фиаско в плане сдачи лаборатории в эксплуатацию. С сильным опозданием в голову приходит, что надо было снять на видео хотя бы что где стояло. Не подумал вовремя. И Надежда куда-то делась.
Появляется она за пять минут до конца таскания и складывания. Грузовики с грузчиками сваливают прочь, остаемся втроем. Надя привела с собой какого-то сохлого мужичка, старый довольно – лет за пятьдесят, худющий, с какой-то