Разрубленное небо. Александр Логачев
камень или сдвинуть с места плиту, но уж никак не отличается великой глубины рассуждениями или искрометными догадками.
– Наверное, это доспехи рода Нобунага, – не очень уверенно произнес Такамори. – Ничего другого мне в голову не приходит.
– Если вместе с доспехами мы бы нашли чьи-то мощи, вопросов было бы меньше, – сказал Артем. – Стало бы понятно, что мы нашли чей-то склеп. Но зачем потребовалось прятать одни лишь доспехи? Именно прятать, когда их обычно вывешивают на видном месте и гордятся ими. М-да… В общем, так: оставляем все как было. Нам это добро ни к чему. Но раз его прятали от посторонних глаз, значит, на то была причина. Посему все возвращаем в прежний вид, пусть так и остается. И никого другого посвящать в нашу маленькую тайну мы не будем.
Артем захлопнул крышку сундука…
Глава четвертая
ДОСПЕХИ ПОЛУБОГА
– И все же ты привел нас сюда, показал доспехи, решил посвятить в свою маленькую тайну… почему? – спросил Хидейоши, не отрывая взгляда от содержимого сундука.
– А что в том такого? – пожал плечами Артем. – Кому еще показывать, как не вам. Вам я доверяю. Вы знали меня в то время, когда я не жил в замке, не имел собственных самураев и когда ко мне не обращались почтительно «господин Ямомото».
– Ты правильно поступил, – сказала Ацухимэ. – Вздумай ты показать доспехи кому-нибудь другому… даже не знаю, что могло бы быть.
– Как тебя понимать? – спросил Артем. – Что значит это твое «могло бы быть»? Это всего лишь доспехи, а не сокровище. Не слитки золота и не горы серебра, за которые любому могут перерезать горло от уха до уха, даже не побоявшись гнева Белого Дракона, не говоря уж про гнев человеческий.
– Это не просто доспехи, Ямомото. – Хидейоши достал из сундука пластину цубоита[8], на кожаном покрытии которой можно было разглядеть изрядно затертое тиснение из золотистых бабочек, хризантем и звезд. Кумазава провел ладонью по исцарапанной, истыканной стрелами, а в некоторых местах и до металла рассеченной поверхности пластины, с величайшей нежностью провел – не всякая женщина удостаивается того, чтобы ее так гладили.
– Это о-ёрой Тайра Томомори, последнего из рода Тайра, Артем, – сказала Ацухимэ. Произнесла она это тихо и торжественно. Таким голосом в мексиканских сериалах обычно открывали страшные тайны деторождения: «Знай же, Педро, Хосе Акасусо – твой сын».
Можно поклясться, что девушка была уверена – услышав о том, что в сундуке хранится не что-нибудь, а собственность самого Тайра Томомори, Артем испытает нешуточный трепет. Увы, ничего похожего на трепет Артем не испытал. Ну, Томомори и Томомори. А кто это собственно такой?
– Вы уверены, что это те самые доспехи, – спросил Артем, – а, скажем, не доспехи какого-нибудь выдающегося представителя рода Нобунага?
– Это о-ёрой Тайра Томомори, – твердо и непреклонно сказал Хидейоши. Как печать поставил. – Имя этого доспеха «Число дней». Его невозможно перепутать ни с каким другим. Все в точности такое, как описано в хрониках. Вот посмотри…
Он
Цубоита – дословно «узкая пластина». Цельнометаллическая. Пристегивалась застежками-такахимо к переднему и заднему краям накагава (четыре горизонтальных ряда пластин, которые начинались от правого бока, шли спереди туловища, огибали левый бок и по спине возвращались к боку правому). Чтобы цубоита надежнее держалась на теле самурая, ее поддерживал шелковый шнур, перекинутый через левое плечо.