Доски из коровника. Александр Горохов
посмотрел на Николеньку и улыбнулся…
Доктор очнулся. Сообразил: «Да ведь я чуть не замерз. Спасибо, Господи, что разбудил. Помоги, чтобы мои остались в поселке, чтобы не поехали или, тем более, не пошли пешком». Он включил фонарь, поглядел на часы. Прошел час, как он заснул в кабине. Руки окоченели. Снял варежки, начал дуть на пальцы. Стянул унты, портянки, шерстяные носки, растер ноги. Огляделся – нож висел на веревке на левой руке, а вот ружья не было. Подумал:
«Должно быть, осталось снаружи, у кабины. Если ветер не унес. А если утащил – тогда все, уже не найти».
Окончательно пришел в себя, вспомнил про сон, удивился: «А ведь я никому про случай с кузнечиком не рассказывал, только вспоминал когда совсем тяжко было. И вот поди ж ты, приснилось. Как наяву, точь-в-точь». Решил, что это добрый знак.
Попробовал выйти, но дверь не поддалась, видать крепко её прижало снегом. С другой стороны, с водительской – открылась. Пурга поутихла, можно было двигаться. Николай Николаевич обошел грузовик. Снял зацепившееся за полуоторванную доску на кузове ружьё. Обрадовался, что не сорвало, не унесло. Отошел подальше от грузовика, определил по компасу, где должен быть поселок. Двигался в темноте, пытаясь рассмотреть не видны ли где Зина и Санька, останавливался, прислушивался – может, зовут на помощь. Ничего не было слышно. Только вой ветра. Время от времени проверял, не сбился ли и снова шел, вглядываясь в ночь и прислушиваясь.
– Только бы сидели на месте, только бы не отправились домой. Летуны – почти пацаны, на них надежды никакой. Да и эта настырная соседка наверняка будет уговаривать. Хоть бы Зина не согласилась. Нет, она не станет рисковать Санькой, не поедет с ними, останется, ― как заклинание шептал Николай Николаевич.
Он старался идти быстро. Чувствовал, что коченеет, отмораживается лицо. Ругал себя, что забыл намазаться гусиным жиром. Когда совсем изнемог, стал как на посох опираться на ружье, но стальной ствол, даже сквозь рукавицы морозил руки, да и тяжело было переставлять его. Решил опять повесить на плечо. Остановился, посмотрел на компас – нет, практически не сбился. Буран почти утих, появилась луна, звезды. Наученный еще в детстве дедушкой, старым офицером, Николай нашел Полярную. Убедился, что идет правильно. Но видать, далеко его отнесло пургой. Пригляделся – поселка не было видно. Хотя уже пора было бы…
Вдруг он увидел волков. Двое скалились метрах в пятнадцати, а третий – чуть поодаль, сбоку. Николай Николаевич неспешно снял с плеча ружьё, прицелился, нажал на спусковой крючок. Осечка. Волки медленно пошли на него.
– Не паниковать! Спокойно, всё получится, ― сказал самому себе.
Снова взвел курок, плавно нажал. Ружье выстрелило. Волк взвизгнул, завалился. Остальные отбежали.
Доктор вставил в ствол патрон. Ружьё держал наготове и уверенно пошел вперед, перешагнув через волка. Он неспешно прошел метров десять, остановился, медленно повернулся. Волки жрали убитого. Должно быть, сильно оголодали. Николай Николаевич хотел сберечь патроны