Руины Арха 1. Олег Геннадьевич Фомин
Кроссовки прекращают шаркать рядом с телом Курта. Он был нервным, но все-таки душевным, мы вместе смеялись. Рассказывал даже о прежней жизни на ферме в Баварии.
– Трудно принять, да? – сказал Борис. – Вроде нормальный мужик… был…
Я только и смог сглотнуть, глядя в глаза мертвеца, там даже после смерти застыла жажда одержимого.
– Ничего, – утешил Борис. – Поживешь тут с мое, научишься вычислять фриков.
Борис достает из торбы чемоданчик с красным крестом, такие обычно в машинах.
– Так-с, будешь медбратом.
Следующие минут десять обрабатываю рану Бориса на затылке, вскоре к ней прильнул тампон, а поверх лег пластырь. Поэтапный процесс разложил мысли по полочкам, дышу ровно. Заодно прокачал скилл медика. С нулевого левела на первый. Голову с жопой не перепутал – уже плюс.
Борис потрогал перевязку.
– Зачет.
Стайка лечебного инвентаря спрыгивает в аптечку, а та – в торбу.
– Теперь раздевай.
Борис тычет ножом в сторону мертвеца.
Я опешил.
– Давай-давай, – сказал Борис. – Убил ты. Все, что найдешь, – твое. Скажешь, никогда не собирал дроп в играх?
– Мародерство!
– Выживание. Трупу барахло ни к чему, совесть пущай дрыхнет спокойно. Этому тоже придется учиться, если хочешь выжить. Начинай. Прослежу.
А что остается? Сенсей сказал, значит, надо…
Обхватываю рукоять торчащего из груди кинжала, стальной клык покинул десну на третьем рывке с сочным звуком, будто вспороли арбуз, я поморщился. Клинок играет багровыми отсветами, меж зубцов кусочки плоти.
– Штука суровая, – сказал Борис уважительно. – Не маши ей при посторонних. Примут за культиста.
Втыкаю в пол, меж плит, пальцы ловят собачку на молнии Куртового жилета, тяну, молния жужжит…
Сказать, что шокирован, нельзя. Но и спокойствия нет. В какой-то мере противно, как рыться в навозе. Терпеть можно, но все же лучше заняться чем-то иным. Борис подсказывает, какие вещи снимать в первую очередь, напоминает обыскивать карманы.
– В Руинах всякая ржавая скрепка в цене, бери сколько сможешь унести. Только из его фляжки пить не вздумай.
– Но ты же пил.
– С чего ты взял? – усмехнулся Борис. – Если бы в самом деле хлебнул, мы бы с тобой щас не трепались.
Завидую его предусмотрительности…
Неприятная возня, о чудо, позади! Рюкзак разбух как насосавшийся клещ, а на мне – тонкий сливовый свитер, черная жилетка из кожи, камуфляжные штаны, ремень, крепкие бурые башмаки до середины голени, подошва высокая, шнурки как молоденькие змеи. А на плечах серый плащ.
Накидываю на макушку капюшон.
Борис всплеснул руками.
– Ну вот, уже и не скажешь, что нуб, – сказал весело.
В одежде куда уютнее, кожа успела забыть, что бывает тепло и сухо. Но бледный труп в одних лишь трусах напоминает, откуда одежда. Когда-то и я, возможно, буду валяться вот так: голый, бел как мел, с дырой в легком, в кровавой грязи, и меня начнут раздевать до костей черви…
– А можно… сжечь?
Борис