Исправленному верить (сборник). Ник Перумов
говорить спокойно. – Они сами предпочтут уйти с честью, а не влачить жалкую полужизнь. А если нет… Опцион валетудинарии, не говорите, что я вам должен читать лекцию по психологии чумы.
«Да, лучше уж не позорьтесь», – отстраненно подумала Вита.
Вновь вмешался Кеол Ингвар:
– Люди не виноваты, что оказались в эпицентре вспышки. Никто этого не отрицает. Но они заражены: не только болезнью, но и тьмой. Вы сами пишете о том, что, когда враг поселяется в его крови и плоти, человеку нельзя доверять. Нельзя игнорировать в нем источник опасности.
Если под «тьмой» полуриши имел в виду состряпанное керами лекарство, то и сам он, и Вита, и большая часть провинции были «заражены» в равной мере. Дождь, в конце концов, пролился не над одной только долиной. Сказать об этом? Нет, не стоит. Слишком часто маги, обнаружив предательство в собственном теле, реагировали как-то совсем уж неадекватно.
Ингвар подался вперед, пригвоздив ее взглядом:
– Когда возникает осознание своей обреченности, зараженный выпадает из мира живых. Разум отступает. Запреты общества стираются. Люди лгут, убивают, взывают к тьме.
Какая память! Написанные Витой слова цитировались почти дословно. Только вот избирательно. Она продолжила, озвучивая то, что собеседник пропустил:
– Люди жертвуют собой, отдают последнее лекарство, уходят в добровольный карантин.
– Да бросьте! – взорвался Аврелий. – Какой еще «добровольный»! Все эти недели они пытались просочиться за заслон, точно крысы, разбегающиеся с галеры. Вы стояли во внешнем карантине и не видели всего, что тут творилось.
Перед глазами Виты встала перечеркнутая знаками дверь, желтый шарф, качающийся на ветру. Три рыжие девочки, укрытые белым полотном, тряпичная игрушка, которую вложили в руки младшей. Тит Руфин, и в смерти не выпустивший из объятий свою супругу.
Да кто он такой, чтоб судить?
– Крепость Тир закрыла ворота, когда в госпитале погиб первый заболевший. За три недели из-за этих стен не вышел ни один человек. Давайте называть вещи своими именами. Вы считаете, что люди, столь явно отмеченные Ланкой, опасны. Медики могут сколько угодно повторять, что их чешуя не более страшна, чем затвердевшая татуировка. Они иные, и они пугают, и они принесут с собой раздор и смуту.
– Вот видите, медик? Вы сами все понимаете.
– Трибун, вы не того боитесь, – сухо отрезала благородная Валерия Минора. – Опасны не следы, оставленные Ланкой. Опасна она сама.
Повисла пауза. Ингвар вздохнул нетерпеливо:
– Медик, договаривайте уж до конца. Если вам есть что сказать.
– Посланцы темных богов заключили сделку: жизнь гарнизона в обмен на свободу Марка Руфина Блазия. Если из-за их просчета с людьми трибуна что-то случится, условия сделки окажутся нарушены. Бюрократия Ланки может быть сколь угодно темной – это все равно бюрократия. Для начала керы примутся искать, на кого бы спихнуть вину. Затем – с кого бы взыскать ущерб. Как вы думаете, кто самым первым подвернется им под руку?
V
Выходя