Смешно или страшно. Кирилл Круганский
не стали реставрировать, ― сказал Одри, ― конкуренты узнают, свистнут идею. Не надо.
Ворота тоже были старые, как завуч нашей одинцовской школы. Две покосившиеся створки соединяла цепь с замком. “Фортификация”, ― подумал я. Из серо-синей будки неохотно вышел мужчина лет шестидесяти пяти, в камуфляжном костюме и кирзовых сапогах. На правом рукаве у него была нашивка: “За оборону Чемульпо”. Он отвязал овчарку от будки поменьше. Собака подозрительно смотрела на визитеров.
– Пароль, ― сказал мужчина строго.
– Варяг, ― ответил Одри. Мужчина расцвел.
– Проезжайте. Солдат, сидеть, ― скомандовал он и открыл скрипучие ворота.
– Это Всеволод Федорович. Это наш новый учитель физической культуры, ― представил нас Одри. Всеволод Федорович, мне пора, я просто привез вот. Введите в курс. Распорядок, пароли. Все по вашей части. А мне пора.
Мы втроем пожали руки, Одри отдал мои вещи, Всеволод Федорович закрыл ворота и помахал Одри вслед. С ним мы сошлись быстро. Я физкультурник, он ― военный, далеко ли друг от друга лежали наши интересы?!
Он повел меня по территории, крепко держа Солдата на поводке.
– Значит, докладываю, ― сказал он. ― Все входы-выходы в количестве одного в моем ведении. Каждое утро всем учителям на мобильный телефон поступает сообщение с кодовым словом.
– А Одри? ― спросил я.
– Он заранее запросил. Далее. Подъем в восемь, завтрак в девять в столовой: это отдельное здание, я покажу. В десять часов первый урок. В одиннадцать тридцать ― второй. С часу до двух ― прием пищи. В два тридцать ― третий урок. В четыре ― четвертый. Дальше у всех свободное время. Можно читать. В пять чай. В семь тридцать ужин. Еще можно чай или кефир на ночь.
– Как в больнице, ― пошутил я, ― я лежал.
– Я тоже, ― обрадовался он, ― после Порт-Артура.
Дружба с учителем истории не пропала для меня бесследно. Я не помнил про Порт-Артур наверняка, но был уверен, что он случился не вчера. Почему же Всеволод Федорович сказал “Порт-Артур”. Может, оговорился.
– Эх, Порт-Артур, Порт-Артур, ― повторил он, и я понял, что это уж без ошибки. “Ладно, ― решил я, ― познакомимся еще ближе, спрошу”. Всеволод Федорович продолжал:
– Девочек выводить за забор нельзя. Приказ господина Ставнина. Все наказания осуществляю я.
– Какие наказания?
– А как же? Она кто? Она девчонка. Ей юлить охота, а работать неохота. Тогда прихожу я с розгами.
Я удивился:
– Вы порете их розгами?
– Точно так. А без розог-то путного не выйдет. Вот Фердинанд Семенович, который по языкам, тоже поначалу смеялся: “Ха-ха-ха, Всеволод Федорович, ви есть большой шутник”. А на втором же занятии Дашенька его за руку укусила, так он сам просился ее пороть. Но нельзя. Как уже говорено: порю только я. Так что, милый друг, не торопитесь Всеволода Федорыча осмеивать.
– А… господин Ставнин одобряет это? ― спросил я.
– Всецело. Поэтому случись что, у вас в спортивном