Вейн. Инна Живетьева
странный запах. Не табака с ромом, а скорее, тухлых яиц. А вдруг Дан ошибся? Вдруг для него, Юрки, узел пахнет иначе? Побежал. Сумка хлопала по спине, подгоняя. Воняло все сильнее. Юрка с размаху выскочил на обрыв и еле успел зацепиться за ветку.
– Черт…
На дне котлована бурлила жижа, подернутая маслянистой пленкой с радужными разводами. Пленку с чавканьем разрывали пузыри. Деревья, росшие по краю, казались мертвыми. Торчали голые сучья, кора вздулась и пошла черными наростами.
– Тьфу, гадость.
Пузырь вынырнул у ног и лопнул, распространяя зловоние.
Тьма опустилась резко, точно с неба упало черное покрывало. Вейн остановил Кыся и положил ладонь ему на шею, успокаивая. Проекция? Но пахнет клевером и душицей, слышится шорох травы, приминаемой ветром. Дан спешился и пошарил по земле. Да, он все еще в степи.
– Тихо, парень, тихо, – сказал Кысю. – Шэт его знает, куда мы попали.
Конь нервничал, но несильно, и это настораживало. Когда проекция и хищники – понятно. Драться или удирать, вот и все занятия. А сейчас что делать? На всякий случай вытащил нож. Можно, конечно, снять с седла арбалет, но в кромешной темноте от него мало проку.
– Мы дергаться не будем, мы осторожненько…
На горизонте взвился белый огонь. Прыжком выметнулся вдоль неба к Дану, собрался в комок и хищной кошкой упал на землю.
У вейна сперло в груди. Так, значит, не все, что рассказывают о межсезонье, – сказки!
– Здравствуй, Оракул, – сказал он.
Сияющий зверь мигнул. Глуховатый голос произнес с оттенком удивления:
– И ты.
Дан озадачился. Что – он? Пришел? Что-то сделал неправильно?
– Ты назвал меня Оракулом, – объяснил голос.
– Разве это не так? – осторожно спросил Дан. Все-таки брешут, собаки!
– Нет.
– А как тебя называть?
– Оракул. Ты назвал меня так.
– Значит, я могу спрашивать?
Полыхнуло и гулко ударило по барабанным перепонкам. Дан зажмурился, из-под век потекли слезы.
Когда он смог открыть глаза, темнота уже не была такой густой, в ней мерцали опаловые капельки. В их свете вейн разглядел людей. Ближе всех стоял пожилой священник. На два шага дальше – жрица Йкама. За ней парень, в котором Дан узнал господина Эрика. Потом Игорь с винтовкой на плече, в опущенной руке менестрель держал гитару. Грин в походной куртке. Мальчишка, оставленный у жузгов. Кто-то еще, незнакомый.
– Спрашивай, – разрешил отец Михаил.
Йорина кивнула.
Дан понимал, что жрицы на самом деле тут нет, но на всякий случай избегал смотреть ей в глаза.
– У меня все получится?
– Это неправильный вопрос, – сказал отец Михаил голосом Оракула.
Да, действительно, что значит – «все»?
– Я дойду до Бреславля?
– Не то, – с сожалением произнес Грин.
Вейн разозлился:
– А ты тут при чем?
– Я – Оракул.
– Хорошо! Тогда скажи, Йорина знает, где я сейчас?
Ответило