В той стране. Борис Екимов
По-летнему высоко летят с полей в займище на ночлег галки да вороны. Щуры, печально перекликаясь в далеком небе, уходят к покою. Час вечерний. Сверчки – наши ночные соловьи огородные – заводят долгую, тягучую песнь.
У соседей во дворе тихий говор, звяканье посуды. С веранды своей, из-за стола вижу я, как Афоня, готовя чай, срывает листочки вишни, смородины, щиплет душицу да мяту. Седая голова в полутьме видится ясно, темное лицо скрадывает сумрак.
Я гляжу на него и думаю, что старость не такая уж страшная пора. Да. Именно так…
Родня
Городской день пролетел незаметно. Лунякин выехал с хутора затемно, ко времени в город успел и там, колхозные дела управляя, нигде будто не рассиживал, лишь перекусил наспех в каком-то буфете – и день промелькнул. Осталось лишь время кое в какие магазины заскочить да заехать к свояченице – родной сестре жены, – передать гостинцы да приветы. Оттуда он выбрался не сразу: поужинал, новости рассказал да выслушал, – в общем, тары да бары. Оставляли его до утра, но Лунякин ночевать решил у старинного товарища, с которым дружил с детства, сельхозинститут вместе кончали. Товарищ был по рождению человеком городским, но с малых лет подолгу жил на хуторе, у деда с бабкой. В детстве и младости бедокурили вместе, потом учились в институте. Окончив учебу, товарищ остался в городе, Лунякин вернулся к себе, в колхоз. Но старое не забывалось. Старались, по возможности, видеться. И нынче, коли случай выпал, Лунякин решил заночевать у друга.
А там, куда Лунякин спешил, гостей не ждали. Уже собирались ложиться спать, досматривали телевизор, позевывая. За окном стихал город: гул машин, громыханье трамваев полегоньку утишивались. И тут объявился нежданный гость – Лунякин.
Прибыл гость, и квартира словно сбросила дрему. Хозяин пошел вниз, во двор, отпирать гараж. Своей машины пока не было, но гараж имелся. Хозяйка готовила скорый ужин. Хозяйская же дочка хрумтела хуторским гостинцем – репкою. Теперь, по весне, тем более в городе, этот нехитрый овощ был едов и сладок.
Когда мужики вернулись в квартиру, уже и хозяйка репкой баловалась, грызла. Гость засмеялся, спросил:
– Лучше ваших апельсинов? То-то… Ты помнишь? – обратился он к хозяину. – Раньше-то как ее любили. По краю левады насадит мать, оставит в зиму, а рано весной, еще никакой зелени нет, так в охотку едим. Потом перестали сажать, позабыли. А это наш новый агроном привез, говорит, лечебное, от всех болезней, называется топинамбур. Получше разглядел: да это же репка! Помнишь?
– Репка… – передразнила гостя хозяйка. – Ты чего глаз не казал всю зиму? Нету и нет…
– Наскучали? – спросил Лунякин. – Приехали бы на провед. Дурачья зима какая-то, – пожаловался он. – То одно, то другое. Зимовка тяжелая. Потом опять меня в район сватали, еле отбился.
Лунякин председательствовал в колхозе, и который год уже звали его в район.
– Не хочешь в начальство?
– Нет. Не желаю. А потом я ногу сломал, – вспомнил он. – Да… Угораздило. На ровном месте сиганул и не встал. Срасталась