Ветеран Армагеддона. Сергей Синякин
иначе. Он даже стихи написал, только никогда их никому не показывал.
Крестясь и кланяясь богам,
Жить во грехе совсем нелепо,
Сугробам недоступно лето,
как недоступен птичий гам
февральским яростным морозам.
Уж лучше жить в неверья тьме,
чем, вытирая богу слезы,
шептать: – Не думай обо мне.
Ведь даже если ты – Творец,
создатель призрачной Вселенной,
ты в каждой вере будешь пленным,
живущим в клетке из сердец.
Пусть жизнь Иисуса Христа
короче жизни Мухаммеда,
они, как альфа и омега,
две тени одного Креста![13]
Да что мы о Лютикове? Обычный продукт идеалистическо-материалистической эпохи. Если внимательно всмотреться в нас, то все мы язычники. Даже само существование музы говорило о том, что в Раю тоже процветает язычество. Наличие любых, пусть даже подчиненных полубожеств, говорит о том, что общество так и не избавилось от многовекового ига многобожия. Понятное дело, язычество было похлеще татаро-монгольского нашествия, тут уж насильственным окунанием в воду не справиться. Борьба с ведьмами, колдунами и нечистой силой, культивировавшаяся средневековой церковью, прежде всего должна была покончить с многобожием. Иной раз казалось – все, победили мы проклятых язычников, перетопили их, спалили на кострах, одолели энергичными проповедями!
Ан нет, жив курилка, и ушки его торчат над религиозными догматами.
Мухаммед сослужил плохую услугу человечеству, разделив триединого Бога на две половинки – христианского Бога и мусульманского Аллаха. А еще говорят, что три на два не делятся. Делятся, прекрасно делятся, а в остаток выпадает нечистая сила, которая тоже является своего рода божеством.
А тут еще Бездна с населившими ее демиургами. Было от чего закружиться голове заблудшей души!
Глава девятая
Как-то незаметно и райские праздники подкатили.
С утра забежал староста Сланский, вручил Лютикову отрез красной бязи и баночку с золотой краской, сухо и официально предупредил, что праздничный транспарант должен быть готов до утра следующего дня, а в помощь оставил список утвержденных наверху лозунгов.
Потом незаметно в комнату скользнул администратор. Лютиков глянул, а он уже ставит к столу позолоченную арфу, а на стол кладет белый хитон с золотистым орнаментом, поверх него золотистый же хайратник, а рядом водружает бутылку «Каспия».
– Коньяк-то зачем? – почему-то удивился Лютиков.
– Так митинг в десять, – печально сказал администратор. – Положено для тонуса и соответствующего настроения.
Лютиков с ним спорить не стал, он ведь еще помнил, как при жизни, когда он еще работал на Царицынском газотурбинном заводе, председатель профкома всегда в агитационную машину, идущую впереди колонны демонстрантов, ставил ящик водки. Таким образом, сразу два зайца убивалось
Владимир Лютиков. Обитель муз. Издательство «Демиург», 2017.