Танцы Близнецов. Пётр Таращенко
спросил Савойский, нерешительно зацепив корнишон на зубец вилки.
– Не бойся, – подбодрил Карагодин друга, – не отравишься.
– Национальное блюдо, – пояснил Стрижаков, – обыкновенные огурцы, только готовят их во фритюрнице. Это они от масла жёлтые. И от специй. Я, когда в Москве бываю, делаю по этой системе. Народ полюбил. Новое слово в русской кухне, благо с огурцами у нас порядок.
Савойский опасливо пожевал огурчик. Покрутил головой, сказал:
– И правда, вкусно. Нужно Аныванну обучить. – И зацепил ещё один корнишончик.
Основательный стол располагал к обстоятельной беседе, которая не замедлила себя ждать. Маэстро стал расспрашивать о городе, его достопримечательностях, архитектуре, прочих деталях, имеющих возможное отношение к сути поездки.
Пал Петрович и Стрижаков, деликатно дополняя друг друга, подробно и со знанием дела удовлетворяли его интерес. Оказалось, что Порт-Саид город относительно молодой, был основан французами лишь в 1859 году.
– В 1859 году психиатр Кащенко родился, – автоматически сказал Савойский. – Ну, это я так. К нашим делам отношения не имеет.
После секундного замешательства консульские продолжили повествование.
Город стоит на песчаной косе у выхода к Средиземному морю. Население – около полумиллиона человек, сплошь арабы. Крупнейший египетский порт. Застроен колоритными европейскими зданиями, частью в XIX веке, частью в начале XX.
– А вот каких-то более-менее крупных монументальных памятников или прочих сооружений здесь, к сожалению, нет. К сожалению, – педалировал Пал Петрович.
– Именно, что «к сожалению», – горячо сказал Савойский. – А могли бы и быть. Просто французы жмоты. Сварганили, и для своего времени неплохо сварганили, крупную бронзовую тётку «Свет Азии» – во Франции, специально для Порт-Саида сварили, а как дело дошло до перевозки, оглушительно пукнули.
Пал Петрович и Стрижаков сочувственно покивали головами. «Настоящие дипломаты, – отметил Карагодин, – лексика на грани фола, а им хоть трава не расти. Школа. А чего, впрочем, стесняться – как бы уже и свои люди. Правда, на брудершафт не пили».
– Денег жалко стало лягушатникам, вот и получается, что жадность фрайера сгубила.
Призывным движением стакана Савойский пригласил публику присоединиться к его категорическому мнению. Публика с готовностью присоединилась. Маэстро ощутил латентную поддержку, а вместе с ней и прилив значимости, приосанился и понёс дальше.
– А вот америкосы не пожадничали. И стоит теперь «Свет Азии» не у входа в Суэцкий канал, а на фоне дебильных небоскрёбов Манхэттена и называется статуей Свободы. Хотя, быть может, в этом есть какая-то историческая справедливость. Статуя Свободы на сегодняшний день так… мелкая поделка. Да и вообще, что это за свобода такая? С чем её едят? Да и нужна ли она русскому… тьфу, египетскому человеку. Свобода вообще тема… аморфная. Для кого свобода, для кого – тьма египетская и анархический разгул.
Оратор чувствовал, что держит аудиторию в тонусе, независимо прихлебнул из стакана и, дирижируя им лёгкими