Человеческие поступки. Хан Ган
гимнов в руке, и женщина в темно-синем платье. С верхней дороги раздался резкий окрик, и трое солдат, вооруженных дубинками и оружием, сбежали с пригорка и окружили молодую пару. Казалось, они преследовали кого-то и спустились вниз по ошибке.
– В чем дело? Мы сейчас в церковь…
Не успел мужчина закончить фразу, как ты увидел, что с ним сделали. Ты увидел, что могут сделать с руками, спиной, ногами человека.
– Спасите! – задыхаясь, прокричал мужчина.
Они избивали его дубинками до тех пор, пока ноги мужчины, дергающиеся в судорогах, не замерли. Что произошло с кричавшей в ужасе женщиной, которую схватили за волосы, ты не знаешь. Потому что, стуча зубами, ты пополз вверх по склону и оказался на улице, где перед тобой открылась еще более непривычная картина.
Вздрогнув от испуга, ты поднимаешь голову – кто-то легонько коснулся правого плеча. Да так нежно, словно через несколько слоев холодной холщовой ткани до тебя кончиками пальцев дотронулся дух.
– Тонхо, – над тобой с улыбкой склоняется Ынсук. Ее белый джемпер и джинсы насквозь промокли, – ты чего так испугался?
Ты растерянно улыбаешься в ответ, глядя на ее мокрые косички, на твоем лице нет ни кровинки. У духа ведь не может быть рук.
– Я хотела вернуться пораньше, но пошел дождь, и я постеснялась… Боялась, что вслед за мной начнут уходить другие. Здесь все нормально?
– Никто не приходил, – отвечаешь ты, помотав головой. – И прохожих не было. – Там тоже пришло немного людей.
Ынсук садится рядом с тобой, поджав под себя ноги. Из кармана джемпера достает кусок бисквита в шелестящей упаковке и бутылочку йогурта.
– Тетушки из католического храма раздавали, вот я взяла и для тебя.
Еще не осознавая, насколько проголодался, ты торопливо разрываешь упаковку и почти целиком запихиваешь бисквит в рот. Ынсук открывает крышку из фольги и протягивает тебе йогурт.
– Теперь я останусь здесь, а ты иди домой и переоденься. Видимо, все, кому нужно было, уже побывали здесь.
– Меня дождь почти не намочил. Лучше тебе сходить домой переодеться, – с трудом отвечаешь ты, пережевывая бисквит. Через набитый рот к горлу пробивается йогурт.
– От тебя сильно пахнет потом. Ведь ты уже несколько дней и ночей здесь.
Твои щеки краснеют. Каждое утро во флигеле ты мыл голову в раковине, а вечером, дрожа от холода, и все тело, чтобы не пропитаться трупным запахом. Но, видимо, все без толку.
– Слышала на митинге, что сегодня ночью в город войдут правительственные войска. Если пойдешь домой, назад не возвращайся.
Ынсук от чего-то вздрогнула. Может, стало щекотно от волосинки, кольнувшей шею? Ты молча следишь за движениями ее рук, как она поднимает кончиками пальцев мокрые волосы и укладывает их поверх воротника. Ее лицо, которое при первой встрече было пухленьким и показалось тебе милым, за несколько дней осунулось. Пристально глядя на ее запавшие темные веки, ты размышляешь.