Человеческие поступки. Хан Ган
пополам, затем еще несколько раз, пока кусок фольги не становится размером с мизинец. Зажав его в руке, она смотрит на струи дождя. Профиль ее лица настолько невозмутим, что у тебя неожиданно появляется желание кое-что спросить.
Неужели это правда, что все, кто сегодня останется здесь, умрут?
Ты не спрашиваешь, колеблешься. Если есть риск умереть, то почему нельзя просто всем покинуть Управление провинции и где-нибудь спрятаться? Зачем кому-то уходить, а кому-то оставаться?
Она бросает комочек фольги на клумбу. Смотрит на пустые ладони, затем поднимает руки и с силой трет вокруг глаз, щеки, лоб и даже уши. Как будто уставший человек пытается умыться, только без воды.
– Ничего не могу поделать, глаза сами закрываются. Пойду во флигель… найду мягкий диван, надо поспать. И одежду высушить.
Она улыбается, показывая плотно посаженные друг к другу передние зубы. И говорит тебе четко, чтобы ты понял:
– Ничего не поделаешь, придется тебе одному отдуваться за всех.
Не знаю, стоит ли верить Сончжу. Военные вполне могли увезти Чондэ и где-нибудь его закопать. Но и в маминых словах может быть правда – вдруг Чондэ лежит в больнице после операции, еще не пришел в себя, потому и не звонит. Вчера ближе к вечеру, когда мама и брат пришли забрать тебя домой, ты упорно отказывался, ссылаясь на то, что должен отыскать Чондэ, и мама предложила:
– Надо бы в реанимационных отделениях поискать. Давай вместе обойдем все больницы.
Она схватила тебя за рукав куртки:
– Знал бы ты, как я испугалась, когда услышала от людей, что тебя видели здесь. Подумать только! Ты и столько трупов кругом… Неужели не страшно? Ты ж трусишкой был.
В ответ ты едва заметно улыбнулся и сказал:
– Уж если кого бояться, так это военных, а мертвых – чего их-то бояться?
На лице брата появилось очень строгое выражение. Он с детства только и знал, что сидеть над учебниками. Все годы учебы он считался лучшим в классе, однако дважды провалил вступительные экзамены в университет и сейчас готовился поступать третий раз. Похожий широким лицом на отца, он отрастил довольно густые усы и бороду. К двадцати годам он выглядел намного старше своих лет, как уже женатый мужчина. В отличие от него, самый старший брат, мелкий государственный служащий, работающий в столице, был красив лицом, невысок и худощав. Когда он приезжал домой на время отпуска и три брата собирались вместе, среднего сына все принимали за старшего.
– Ты думаешь, хорошо подготовленные правительственные войска, с пулеметами и танками, не входят в город, потому что испугались гражданских, вооруженных винтовками времен Корейской войны? У них своя стратегия, они ждут только приказа сверху. Останешься здесь – умрешь.
Боясь, что брат даст тебе затрещину, ты отступаешь от него на один шаг и говоришь:
– За что меня убивать-то? Я тут только мелкие поручения выполнял.
Ты с силой вырываешься из маминых рук, вцепившихся в рукав куртки.
– Не волнуйтесь, еще несколько дней побуду здесь, помогу людям и вернусь домой. И Чондэ найду.
Неловко