.
человек, не прощаясь, бросает трубку.
Рассказываю обо всём маме, папа слушает тоже. Он вообще всегда всё слушает, привычка у него такая. Хотя делает вид, что до всего ему нет никакого дела. У мамы куча вопросов. Он злится оттого, что так настойчиво вторгаются в его жизнь. Просто уже давным-давно в нашей квартире у него именно – своя жизнь, а мы – просто подселение.
– Это звонил хозяин стоянки, – нехотя говорит он. – Никаких денег я у него не крал.
– Зачем же ему врать? – боязливо спрашивает мама.
– К жене своей ревнует, ха-ха…
Мама пятится.
Она у меня такая вот боязливая – всю жизнь боялась его гнева и его ненависти. Он смотрит на нас взглядом лютого зверя и уходит в свою комнату. Потому что это именно и есть – его комната, а у нас – коммуналка. Но так было не всегда, а сложилось как-то само собой с течением времени, хотя все годы мама старалась, чтобы семья у нас была благополучной. Однако не вышло, всё разрушилось, будто случилось вторжение злых сил, или они просто-напросто жили с нами под одной крышей. Мы отдалялись постепенно, разделялись, обосабливались… В итоге в нашей трёхкомнатной квартире каждому стала принадлежать отдельная комната. И у каждого в комнате за дверью висело своё полотенце, хранилась зубная щётка и паста, мыло, шампунь, а также кастрюли и продукты.
Заглядываю в его комнату и рассматриваю всё это задумчиво, потому что никогда здесь не была и не видела, как на самом деле аккуратно он всё там расположил. Смотрю на фотографию его матери в рамочке и мне почему-то неприятно видеть это лицо – мне кажется, что на этом слегка мутноватом снимке, сделанном небрежно и скорее всего каким-то неловким любителем, женщина эта тоже пьяная. Однако рамочка дорогая и модная. Видимо папа мой купил её совсем недавно. Мама моя идёт за ним в его комнату и ждёт разъяснений. Я стою рядом с ней. Но он молчит, даёт понять, что его жизнь – не наше дело. Тогда мы выходим.
– Он мне всегда бы чужим человеком, – говорит она, как будто пытаясь объяснить мне что-то.
Я это хорошо понимаю. Но ещё понимаю, что мне он не чужой – родная кровь. На стоянке однако он больше не работает, нашёл новое место – в самом деле для души.
Глава 2
В доме культуры кипит иная, чем во всём мире, жизнь. Иная, потому что здесь больше тщеславия, амбиций, и как следствие всего этого – отчаяния. Здание старой постройки внешне вполне походит на дворец – такой величественный, белый и роскошный, с широкими ступенями вверх. Перед ними целая площадь, выложенная большими бетонными плитами. Ещё здесь яркие клумбы и фонтаны. Но это летом. Хотя летом мало кто приходит сюда – только одни сотрудники. В студиях не занимаются, и заезжих гастролёров не бывает. Зато летом здесь празднуют день металлургов – самый главный после дня города праздник. А может даже и равнозначный дню города, потому что больше половины жителей здесь – металлурги.
На квадратах бетона после дня защиты детей всегда остаются сделанные мелом детские рисунки – прямо как эхо прошлой эпохи. Однако