Полнолуние для Магистра. Вероника Горбачева
в совсем других зеркалах. Например, в карманном круглом, или квадратном, в хорошенькой коробочке-пудренице. Но чаще всего, особенно последние лет десять, это было большое овальное зеркало в прихожей, тронутое в нижней части паутиной растрескавшееся амальгамы, но привычное с детства, уютное, а потому – менять его не хотелось. Из-за заставленности тесной прихожей оно висело высоко, над тумбой, нижний край находился почти на уровне груди; и чтобы как следует рассмотреть себя в полный рост, приходилось вставать на банкетку…
Уронив зеркало, Лика закрыла лицо руками.
И ещё одно собственное отражение она помнит: но не нынешнее, а взрослой женщины: очень похожей на теперешнюю Лику, но лет на десять старше. Оно подняло на неё покрасневшие от слёз глаза с подтёками туши, на этот раз – из простого зеркального прямоугольника над не новой, но стерильно чистой раковиной в туалете Первой Градской больницы. Всё верно, волосы у неё тогда были светло-русые, ни разу ещё не подкрашенные, но, по-видимому, скоро придётся за них браться: мелькнули кое-где первые серебристые нити. Это в двадцать восемь-то…
Впрочем, всё это чушь и не имеет никакого значения. После слов Германа Петровича, ведущего онколога больницы, отца бывшего её одноклассника, ничего не имеет значения. Кроме одного.
«Крепись, Ликуша».
А у неё есть выбор?
Пока она тут рыдает – Герман Петрович сообщает Валерику о предположительном диагнозе. Он никогда не туманил мозги пациентам, даже в советские времена, когда из непонятных соображений от смертельно больных скрывали их состояние. «Святая ложь», «гуманность» – лишь помеха, когда человек может и должен бороться до конца. Главное, что при этом ему надо знать врага в лицо. Вот и сейчас…
Валерий, Лерка…
А она – Валерия. «Леркой» должны были бы уменьшительно-ласкательно обращаться к ней. Но к тому времени, как она родилась, так уже называли в семье старшего брата, и потому на долю младшенькой выпало не менее красивое «Лика». «Валерия – Валерика – Лика-Ликуша», пояснила как-то бабушка. Это по её настоянию внука и внучку назвали почти одинаково: по каким-то старинным приметам и родовым традициям – на счастье…
Три дня назад брат попал в больницу с подозрением на аппендицит. Однако вместо пресловутого червеобразного отростка слепой кишки дежурный хирург удалил порядочный кус сигмовидной, прихватив заодно новообразование величиной почти с кулак. Пока без метастазов. Пока.
Опухоль отправили на биопсию. Но Герман Петрович, просмотрев съёмку, снимки, пообщавшись с хирургами, обнадёживать Лику не стал: девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента вероятность, что… не полип это, голубушка, не липома, а типичная…
И произнёс какое-то страшное длинное латинское название, заканчивающееся на «-ома», Лика от ужаса так ничего и не запомнила. Поняла только, что всё очень плохо. Не хотела верить, но знала, что Синицкий – лучший в области диагност, и последние двадцать лет практики не ошибся ни разу.
А ещё – папу одноклассника, друга покойных родителей она успела