Взгляд на жизнь с другой стороны. Ближе к вечеру. Дан Борисов
в поликлинику.
У моего участкового терапевта сидела большая очередь. Я попросил поднять руки тех, кто болел желтухой. Никого не нашлось, тогда я порекомендовал им пропустить меня без очереди. Женщина врач, когда я зашел, что-то писала за столом. Не поднимая головы, она указала рукой на стул. Она, наверно, была потомком Юлия Цезаря, потому что, разговаривая со мной, так и не поднимала головы от своей рукописной работы. Как бы завершая разговор, она предложила:
– Ну, что пора на работу? Выписываю?
– Я то не против, но, ради бога, взгляните хоть раз на меня.
– Да, да, простите, писанина замучила… – глаза у неё явно расширились, она молчала. Пауза длилась неприлично долго, и я решил её прервать.
– Ну как? Красивый?
– Зачем вы пришли… сами. Моментально ложитесь на кушетку, я вызову скорую.
Скорая помощь ехать в поликлинику почему-то категорически отказалась. Меня отвезли домой на неотложке, и я стал ждать. Группа дезинфекции прибыла раньше скорой, они вошли в черных шинелях, очень активные, чуть было не забрали у меня подушку с одеялом, но выяснив, что я собственно и есть больной, застеснялись и удалились на лестницу ждать.
Я на три недели попал во вторую инфекционную больницу, недалеко от дома. Тут были все такие же желтенькие лимончики, как и я. Оказалось, что у меня не просто желтуха, а гепатит А, что не так уж страшно. Лекарств мне не давали никаких. Единственным средством лечения гепатита считалась диета.
Вот тут они достигли совершенства. Я получал на обед, к примеру, щи с мясом, бефстроганов с картошкой и капустный салат. После еды шел мыть свою персональную посуду. Достаточно было подставить тарелку под струю холодной воды, и она начинала блестеть и скрипеть, как после мыльного раствора – в пище не было ни жиринки. После обеда к нам в палату подтягивался народ играть в карты. Мы с соседом по койке, биологом, были главными преферансистами. Меня жена снабдила большим количеством двухкопеечных монет для телефона автомата, но при выписке у меня было уже немалое количество и бумажных денег.
Я просидел еще дома после больницы месяца три, анализы крови никак не хотели улучшаться. Вынужденное безделье и спокойная обстановка инициировали размышления о жизни, попытки осознать самого себя в этом мире. В результате я написал несколько рассказов, два из которых я вам сейчас покажу.
Кольцо
За окном вьюга. Февральский ветер порывами швыряет в окно колючие снежинки; они, кружась, натыкаются в темноте на гладкую поверхность стекла и песком осыпаются вниз.
За окном холодно, а здесь, в маленькой комнате, тепло, хотя такая же темень, как и за этими холодными стеклами; правда, свет фонарей, тонущих на улице в густом мраке, доходит сюда и можно кое-что рассмотреть, когда привыкнут глаза. Просто не верится, что такая маленькая батарея дает столько тепла, тем более, что она вся закрыта разноцветными детскими штанишками, которые высохли уже, но их никто не снимает, потому что все спят.
Мама