Город вторых душ. Рута Шейл
они, конечно, стали бы сюрпризом, но едва ли меньшим, чем оживший братишка. Игнат что, собирался водить ее за нос? Притворяться живым?..
– Мне пора, – отрезал Северьян и засобирался.
Игнат вскочил и поспешил за ним, не слишком уверенно цепляясь за рукава рясы, которые Северьян тут же с легкостью высвобождал и шел дальше.
– Отец Северьян… Отец Северьян, подож… Подождите!
Наконец, додумался – преградил собою выход, уперся руками и ногами в дверные косяки.
– Дайте мне сказать.
Оба понимали, что полупуть вот так не заткнешь, и Северьян, пожелай он этого, хоть сейчас окажется снаружи – но и Игнат там же. И станет преследовать несговорчивого двоедушника до тех пор, пока не осточертеет. Только поэтому Северьян не двигался с места.
– Если вы уйдете, Рина перестанет меня видеть. Откроет глаза – а здесь никого.
«И это будет хорошо и правильно, друг мой», – думал Северьян, не перебивая. Разум нормального человека найдет способ объяснить себе увиденное с минимальными потерями. Для всего найдется своя логика. Гораздо более гуманная, чем правда.
– Дайте мне время. Я столько не успел ей сказать! Или нет… я знаю, я сейчас!
Он скрылся в своей комнате, а вернулся с двумя рыжими купюрами в руках – заначка, не найденная сестрой.
– Вот, возьмите! Больше нет. Хотя бы день. Этого хватит на один день моей жизни?
День просит, блаженный. Дня не было и у Северьяна – только ночь, ночь и снова ночь, чтобы отправлять таких, как Игнат, на изнанку города. Расплачиваться ими за возможность умереть. И вот стоит тут эта говорящая валюта, деньги свои пихает. И не понимает, о чем просит.
– Ну, бывай.
– Разве я мертвый? – в отчаянии выкрикнул Игнат, но выслушивать стенания Есми о своей участи было последним, чего Северьяну сейчас хотелось. Он твердо вознамерился закончить разговор исчезновением. – Мертвым бывает больно? А страшно? Мертвые – любят?
– Ой, вот только не…
– Куделька.
Северьян вздрогнул – не показалось?
– Куделька, – повторил Игнат и осел, потирая лоб. Смотрел на Северьяна, но будто не узнавал.
– О чем он говорит?
В дверном проеме стояла бледная взъерошенная Марина. Ее голос привел Игната в чувство – торопливо отвернувшись, он снова спрятал глаза под очками и встал, обернулся к сестре, теперь уже совсем как настоящий.
– Я тебе объясню. – И посмотрел на Северьяна: – Можно я ей объясню?
Слово «куделька» впиявилось в щеку фантомной болью. Может, у них, Есмарей, присказка такая? Насчет объяснений он ответить не успел – Игнат уже втащил Марину обратно в комнату и захлопнул дверь.
Только бы хватило ума не врать… Не протягивать хлеб истощенному от голода, чтобы тут же сожрать его самому. Не давать надежды, которая и не надежда вовсе, а оборвавшаяся веревка, которую немедля заменят новой. Северьян прислушался. Различил: «Двоедушник… я покажу. Только не кричи». Стало спокойней. Он ушел в кухню, в чужом холодильнике отыскал бутылку ледяного