Город вторых душ. Рута Шейл
смогу этого сделать. Не смогу – и все. Я не стану. Поищите себе другого спасителя.
И он ушел, а они остались там, в зале заброшенного кинотеатра – до поры до времени. Они знали, что он обязательно вернется и уже не будет так категоричен. Прибежит. Собственная природа позаботится. Потому что он такой же, как и они, – приговоренный этим своим двоедушным предназначением.
Северьян вернулся спустя пару ночей – позеленевший, дрожащий и нервный. Ритуал перестал казаться ему невыполнимым. В тот момент для него вообще не было ничего, на что он не пошел бы, только б избавиться от внезапной лихорадки, которая, казалось, грозила переломать ему кости.
Еще недавно он жалел девочку и ее отца, и незадачливого казанову с пробитым виском, но теперь он хотел как можно скорее с ними покончить. Его раздражало то, как невыносимо долго те двое стоят обнявшись – будто не хватило всех этих лет, чтобы наобниматься, – и как мнется убитый дембель, хотя вызвался быть первым сам. Все получилось как-то скомкано и грязно. Стыдно, что ли, как наутро после пьянки, и так же люто, как во время нее. С простейшим по сути ритуалом Северьян справился, ничего, подобающего моменту, внутри себя не испытав. Потом, правда, не сдержался, блеванул, испачкал свитер. Но и тут с каждым разом становилось проще…
«Родину» сравняли с землей: когда старенький «Мерседес-селедка» Марины проезжал мимо парка, Северьян не увидел знакомых очертаний заброшки. Радио орало что-то про любовь. Марина водила плохо, но с большим азартом. Северьяна на заднем сиденье кидало из стороны в сторону – в поисках опоры он совсем забыл о том, куда едет и что ему предстоит сделать, а когда машина затормозила возле блочной девятиэтажки, вдруг вспомнил. Но было уже поздно.
# 4
– Он не исчезнет?
Северьян, мысленно уже пребывавший в квартире на восьмом этаже, которая заранее представлялась ему демонической, обернулся. Марина так и осталась сидеть за рулем, Игнат – рядом. Оба глядели на него испуганно.
– Когда вы… ты в прошлый раз ушел, я перестала его видеть, – пояснила Марина.
– Ах, это. – Он запрокинул голову и отыскал взглядом окна семьи Руденко. Крайнее слабо светилось: ждут. – Игнат не исчезнет. Я буду неподалеку.
Прежде чем ему открыли, домофон пиликал секунд тридцать. В исчирканном маркерами гробике лифта Северьян попытался вспомнить все, что ему известно о бесноватости. Ни-че-го. Есми не вселяются в людей, а если вселяются, то это шизофрения. Откажусь. Посмотрю на нее и откажусь. Пусть идут к психиатру.
Дверь была приотворена. На лестничной клетке курил тощий парень в черной футболке с застиранной надписью «Любимый муж и самый лучший папа». До чего же тошно… Похоже, ровесники, хоть Северьян из-за бороды и выглядел старше. У него самого сейчас вполне могла бы быть десятилетняя дочь. Точнее, у Севера, если б не Северьян.
– Зайди, посмотри. – Парень кивнул на дверь. Сразу на «ты» и никаких «батюшек». – Там жена с ней, не дает спать.
В