Необжитые пространства. Том 2. Позаранник. Виктор Ростокин
мыслей всяких
Со стороны, где грязь столкли,
Как, чуть поеживаясь зябко,
Гроб опустили мужики,
И, грохоча по доскам, глина,
От снега влажного бела,
В зев ямы ринулась лавиной,
Как будто этого ждала.
И уже вскоре все затихло,
Бугор старательно нарыт,
И с фото он надменно-лихо
Взирал: не буду я забыт!
Могила эта коммуниста
И подобает как – звезда
Над обелиском мутно-льдистым
На невозвратные года.
Их вспоминать охоты нету,
Как ломом ворошить труху.
Он все грозил: «Вас, всех поэтов,
Подвесим скоро на суку!
Тебя же первого, особо
Опасен для Отчизны гад!».
Он рутинером был и снобом,
И, разумеется, богат.
А я любил его когда-то,
И при разлуке я скучал.
…Последний вот его причал.
Врагом не назову и братом.
А на кресте, где чернобыл,
Молитвенно поет синица.
И надпись: «Пусть покойно спится.
Для партии ты верным был».
Я, уходя, знал наперед —
Сюда стопы я не направлю.
Не нарушая вечных правил,
По коим наша Русь живет,
Неслышные слова для слуха
Сронил: «Земля пусть будет пухом».
«Живу в материнской избе…»
Живу в материнской избе?
Но нет материнского крова,
А крова основа – корова
Да кости ее в ковыле.
Созревшим дышу чабрецом,
Нарвал, где останки буренки,
На Песках, на бросовой кромке,
Вблизи с нелюдимым кустом.
Он сторож кладбища сего,
Хотя безоружен, но грозен,
Сам с виду застенчиво-розов
(Тут череп, как омута дно!),
Он ветру шуметь не велит,
Он гонит назойливых пташек
И вслед им рассерженно машет
И жалобно после скулит.
Порой я сюда прихожу,
Где кости кормилицы Зорьки,
И куст уважительно-зорко
Глядит, ждет, чего я скажу.
А я помолчу и иду
Околицей дальше пустынной,
Как будто бы с мамой и сыном,
И в сердце не чую беду.
А наша избушка… Ее
Продлится пусть век в песнопенье,
Где жизни бессмертно теченье
И призрачно горе мое.
«Я иду. Никому я не нужен…»
Я иду. Никому я не нужен.
И мне тоже не нужен никто.
А желанна зловещая стужа,
Она в поле и в душу метет.
Одичал я в сиротстве российском,
Я отбился от кровных основ,
Самозванно явившись «мессией»
Средь пустынных могильных холмов.
Что ищу в этом замкнутом круге?
Что хочу? Что легко обещал?
Но в упор мне ударила вьюга,
Что имел я, тотчас потерял.
Мать и сын мой в безмолвии неба,
Зрит их, плачет трава-мурава.
Темный голос с издевкой: «О, лепо!
Замутилась его голова!»
Замутилась