Необжитые пространства. Том 2. Позаранник. Виктор Ростокин

      Все те же картинки, приметы

      И звуки, и тени все те

      Вчера и сегодня… Не сетуй!

      Все-все на своей высоте.

      Меняться не след ни крушине,

      Ни ветру, ни плесу в куге,

      Ни в норках суслиных лужине,

      Ни путнику там, вдалеке.

      Все то же. Но с новою силой

      И с чувством, явившимся вмиг,

      В душе зарождается крик:

      О, как первозданно и мило,

      О, как многозначно и мудро!

      Вовек не уйду никуда,

      И в пасмурь прозрачно – не мутно,

      Хоть дни убывают, года.

      Когда первый снег – озаренье,

      Капель – это сказ о цветах.

      Забвенье несет воскрешенье

      Чарующих слов на устах.

      Мне дуроломною женой

      (Она не зрит Христа!)

      Запрещено самим собой

      Жить – вот тебе черта

      Проведена, как бы разлом,

      Как пропасть – нету дна!

      Я гляну вниз – бурлит содом,

      Стенает сатана.

      Не сделать шага одного…

      Господь меня забыл,

      Ведь он же слишком высоко,

      И я ему не мил.

      Я злобой дома окружен.

      Беспомощен. Я раб.

      Из сердца рвется хриплый стон

      И телом хил и слаб.

      Мое лицо, мои глаза

      Сжигает слез поток.

      Кричу: «Ударь с небес, гроза,

      Умру, как тот цветок,

      Что в бездорожии холмов

      Без имени блуждал,

      А нежность хрупких лепестков

      Злой ветер оборвал».

      He по своей ли мы охоте

      Уходим (власть небес права?!)

      И неожиданно и кротко,

      Как перед стужею трава.

      Нам оглянуться б на прощанье

      Без притязаний и молитв,

      Но манит тайное свиданье

      И что болело – не болит.

      Уже пространство все в алмазах

      И звуки трепетно-ясней

      И не для слуха, не для глаза…

      А Глас с высот: «Иди скорей!»

      Жизнь кончается не в срок.

      Да, еще б пожил на свете.

      Заметает пылью ветер

      След мой и родной порог.

      И о том, что здесь я жил,

      Трогал звучную щеколду,

      Пел порой, порой тужил,

      Кто-то тыкал пальцем в морду.

      Все сотрется в краткий срок

      Или в долгий —

                          то не важно.

      Был ведь низенький порог

      И одной судьбы поклажа.

      Прозрачность жизни и земли

      Куда-то в сторону уходит,

      Где каменно сомкнулись годы

      Мои…

          а может, не мои.

      Неведомая страсть грядет,

      И мир захватит чужеродно,

      И лишь сочувственно природа

      Мой след нечеткий уберет.

      Накроет тенью горевой,

      Слезинку с листика обронит,

      Ничем