Собрание сочинений. Том 2. Царствие земное. Виктор Ростокин
И… ребенок замолкал. Я, улыбаясь, закрывал глаза: вот она, святая малютка, счастье родителей и жизни долгой человек… Гроза проваливалась в бездонную темь вселенной. Я ложился и мгновенно засыпал.
Помнила ли Нина своего отца? Работал он телевизионным мастером. Домой приходил всегда под хмельком. И всегда улыбался. С соседями, кроме приветственного слова «Здравствуйте!», никогда ни о чем не заводил разговоров, видимо, чувствуя свое материальное превосходство над ними и будучи чрезмерно забалованным восторженным восклицанием на каждом шагу: «Ах, какой парень красивый!» А то, что он красивый – сущая правда: золотыми дрожливыми кольцами волос осыпано чело, из-под бровей по-есенински озорно и влюбленно взирали на мир синие глаза. Я ему как-то искренне подметил это сходство с гением, и он ко мне заблагоговел, зауважал. И иногда даже уделял мне несколько минут внимания, всякий раз с двусмысленной усмешкой сожалея, что «на заре туманной юности» бросил писать стихи. И, вяло пожав мою руку на прощанье, с пришлепом розовых губ об- ронял: «А то бы, как знать… Второй Есенин появился бы!»
Умер он, можно сказать, по-глупому. Хотя в естестве глупой смерти нет, ибо она во всех случаях – волеизъявление вящей судьбы. Пришел он домой в крепком подпитии. Жена – ругать, кричать! Он закрылся в спальне. Ночью Наталья услышала хрип. Включила свет. Муж задыхался… В легкие попала жидкость, когда его стошнило во сне. По вызову приехал врач, но было уже поздно.
Нет, Нина не помнила отца. Но она несла на себе его картинный облик и загадочную лукавинку в легко появлявшейся на лице улыбке. Без него круто изменилась жизнь в осиротевшей маленькой семье. Наталья нигде не работала. И нужда скоро ощутимо о себе напомнила. Детского пособия хватало только на молоко. Баба стала приторговывать самогонкой. Денно и нощно стучались мужики. Кто сразу расплачивался, кто брал в долг. Иной задерживался, соблазнившись молодой вдовой, выпивали по стопке-другой. А опьянев, в обнимку падали на широкую кровать… Тут же спала девчонка. Как им казалось, несмышленая. А Нина, пробудившись, чтобы сходить на горшок, лицезрела… рядом с собой два сплетенных голых тела. Наталья дважды не занималась сексом ни с кем – таков открылся в ней норов! Череда «охотников» умножалась. Нина, разумеется, была помехой в ее любовных утехах. Но не выпроваживать же ребенка вон за дверь! Баба нервничала, психовала, орала на дочку и частенько ее беспричинно колотила. Почти столько же раз я пытался вразумить взорвавшуюся женщину. В такие минуты Нина подбегала ко мне и мягкими ручонками обхватывала мое колено, плакала и тоненьким голоском умоляла, чтобы я забрал ее отсюда.
Нина росла. Текучее время невидимо для глаз, а все, что живет на земле под его неумолимым воздействием, непреклонно подвергалось тем или иным изменениям. Деревце год за годом превращалось в большое дерево; птенчик за лето взрослел и на крыльях преодолевал тысячи километров. Мать Наталья наконец одумалась, взялась за дело – стала в палатке торговать конфетами и печеньем. Невелик доход, но и он реален, добыт честным трудом.
Нина из подростка превращалась