мечтатель_солдат_бунтарь. Головоломка. Станислав Радкевич
обещал, – кем захочешь… А начальник, – добавил, – у тебя будет один – Иван Фунт…
– Все поняли, глиства? – Генерал беспредельщиков мрачно оглядел этап.
– Ща воров ссучивать будут, – зашелестело по шеренгам.
Доброжилов уже знал, что это такое. Честный вор не может палец о палец ударить по приказу администрации, а его заставляют что-нибудь сделать на глазах всего этапа. Подчинился – ссучился, нет – пеняй на себя.
Гэбисты стали по формулярам выкликать воров. Те выходили из строя и становились в отдельную шеренгу. Неподалеку торчал столб, на котором висел кусок рельса. Колокол. С краю воровского строя набычился бугай, незнакомый Штурману. Перед ним остановился подручный Фунта, по-обезьяньи длиннорукий Чечен.
– Звоны в колокол! – В опущенной руке ссученного блеснул узкий длинный клинок.
– Не буду, – буркнул бугай.
Чечен выбросил руку – вор повалился на землю, харкая кровью. Этап сжался. Чечен подскочил к другому вору.
– Звоны в колокол!
Через час с десяток воров были ссучены. Остальные валялись под колоколом в лужах крови. То ли живые, то ли мертвые19.
* * *
Длинный форштевень придавал «Феликсу Дзержинскому» сходство с «пиратом». В войну пароходы этой серии укладывали кабель на дно морское. Но после войны государству требовались рабы, а не связь20.
На прибрежной зыби «Дзержинский» весь визжал и скрипел, словно гигантский мусорный бак. Тошнотворно воняли приваренные к фальшборту ржавые ящики – гальюны для зэков. На каждом свободном пятачке торчали по два-три автоматчика. Штурман постарался запомнить, что где расположено на пароходе. Их часть этапа загнали в трюм под капитанский мостик.
Глубокой ночью на дне трюма сгрудились человек тридцать. Обсуждали, как вырваться на волю. Подтянулись авторитетные воры: ростовчанин Млад, нижегородец Нежный.
Но заправляли не урки, а вчерашние офицеры. Еще летом 45-го они добивали японцев в Манчжурии. Командовали кто взводом, кто батареей – не штабисты, окопники. Правду-матку рубили сплеча – и про заграницу, и про эсэсэрию. Арестовали кого в Порт-Артуре, кого во Владике…
Захватим пароход – а дальше? Сорвиголовы призывали рвать в Сан-Франциско, моряки агитировали за Японию. До Америки далеко – «Дзержинский» перехватят торпедоносцы. А до Хоккайдо рукой подать. Пожилой инженер-полковник Родин21 попытался урезонить зэков:
– Поверьте мне, друзья, я был на Халхин-Голе, под Прагой и в Мехабаде. У нас нет оружия. С голыми руками на автоматы – верная смерть.
Был момент раздумий. С верхних нар вопросительно свешивались бритые головы.
Потом был взрыв: офицеры хватали друг друга за грудки, вор Шкиндя полз к кому-то с заточкой в зубах… Зэки успели уже уверовать в близость свободы, а тут какой-то «бывший» зовет их назад в рабство.
– Стойте! – поднял руку Доброжилов. – Мы тут ведем открытый разговор, и человек честно высказал
Возможная ассоциация с названием романа Константина Симонова «Живые и мертвые» здесь не случайность. Любая полуправда всегда порождает массу неслучайных ассоциаций.
Всего, по данным исследователей, в 30—50-е годы для перевозки заключенных на Колыму использовались порядка 30 крупнотоннажных судов: «Беломорканал», «Выборг», «Дальстрой», «Джурма», «Днепр», «Индигирка», «Кулу», «Лозовский», «Советская Латвия», «Старый большевик», «Тобол», «Уэлен», «Феликс Дзержинский». «Я список кораблей прочел до середины…» Владеющему английским, возможно, будет интересна книга: Martin J. Bolingen. Stalin’s Slave Ships. Kolyma, the Gulag Fleet, and the Role of the West. Annapolis (Maryland), 2008.
Полковник Родин, скорее всего, принимал участие в совместных операциях советско-британских войск на территории Ирана. Многие смотрели советский блокбастер «Тегеран-43». Но немногие знают, что в 1941—1946 годах территория Ирана находилась под совместным контролем советско-британских войск и через нее, а не только морем, в СССР шли поставки по ленд-лизу.