Ушли, чтобы остаться. Юрий Мишаткин
Аглая извинилась, что пора встречать с выпасов стадо, проводить вечернюю дойку, не то бы еще поговорила с товаркой по душам. Степанида помалкивала. От гостей остались пустые бутылки, нарезанная колбаса и винное пятно на скатерти.
Готовить домашние задания было поздно, да и не хотелось: Жалейка из угла не сводила взгляда с матери, которая размазывала по лицу слезы, отчего на щеках появились похожие на чернильные пятна потеки туши, и жаловалась Евдотье:
– Отчего я такая невезучая, точно проклятая? У всех все как у людей, у одной у меня наперекосяк жизнь идет! Который год бьюсь словно рыба об лед, ищу свое счастье, а оно все стороной обходит!
– Будет реветь-то, – постаралась успокоить Евдотья, и как когда Лиза была маленькой, прижала к груди, погладила вздрагивающей ладонью растрепавшуюся прическу. – Иди на боковую, поздно уж.
Лиза подняла опухшие от слез глаза:
– Никому не понять, как осточертело общежитие, тянуть от аванса до получки! В городе деньги сквозь пальцы точно вода текут, не успеешь оглянуться и ты в долгах, как в шелках. В городе житуха не чета вашей – соблазны на каждом шагу. Прежде пыталась замуж выскочить за состоятельного, пусть в летах, лишь бы имел квартиру и не был жмот, потом потеряла надежду, нынче ни девка, ни разведенка.
Евдотья с трудом приподняла дочь со стула, довести до кровати не хватил сил, пришлось звать на помощь внучку. Плачущую Лизу раздели, уложили. Она продолжала обвинять весь белыйс в е т, в т о м ч и с л е м а т ь, ч т о н и к т о н е у д о – сужился заглянуть ей в душу, понять.
Дождавшись, чтобы дочь угомонилась, уснула, старуха подобрала с пола кофту, юбку. Жалейка взяла материнские туфли и только сейчас заметила под кроватью камышовую дудочку. Обрадовалась, что дорогая вещичка не пропала, подняла и увидела, что дудочка сломана.
«Не беда, – успокоила себя девочка. – Отыщу на Мшаве нужный камыш и сделаю певучей прежней».
Когда Евдотьяп о г а с и л а с в е т, Ж а л е й к а у ю т н о у с т р о и – лась в своем углу под одеялом и вспомнила, как непохоже ни на что пахли апельсины, что парочку сохранила про запас, чтоб угостить подружек – пусть позавидуют, полакомятся… Веки стали набухать, становиться тяжелыми. Жалейка проваливалась в пустоту, откуда выплыли озеро, учительница со странным отчеством Африкановна, мать с красивыми ногтями, теплой подмышкой, в дорогой кофте… Неожиданно все заслонили задиристые мальчишки с противными, похожими на скрип мела по доске голосами. Жалейка сжала кулачки, чтоб ринуться в бой, дать отпор, но все заволокло серым, затем черным туманом.
Спустя два дня Лиза вернулась в город, и в ту же ночь на Кураполье свалился первый, еще мягкий, недолгий, растаявший к полудню снег. Дворовые собаки попрятались в конуры, не желая мокнуть, в курятниках затихли куры.
– Это еще не зима, а предзимье, зиму надо ждать к ноябрю. Природа показывает норов, предупреждает, что лету конец, осени жить последние денечки, впереди холода, метели с вьюгами. Пока с неба сопли сыплются, – глубокомысленно изрек Авилов.
– И Мшава замерзнет? – спросила Жалейка.
– Год