Книга верлибров. Дмитрий Гринберг
в сердце, для кого-то
пугающий выстрел.
Выстрел – мрачный,
белой ночью
в золотистой фольге Петербурга
кипела в чьем-то доме
светлая любовь.
В городе приторно обросшим
туманным облаком.
Мягкий белый цвет окутывал дома
и всё, что меньше них
раз в сто.
Окутывал всегда.
Вновь и вновь
радуя меня.
2010
В разлуке
В исступленном сумраке ночи
у меня в ладонях
вмещается
луны труп и солнца стон.
Уткнулись в лоб смущенные губы
обуздав гадких страстей тон.
Мне жаждой обернулась Ваша молодость!
Вы пришли в мою жизнь и ушли.
А я ведь так и остался
в оборванных
мещанской жизнью
цепях
у открытой Вами двери.
2010
Вальс
За артериями моего сердца
прячутся царапины твои. —
Следы на целые века…
оставленные для меня.
Той —
влюблённой
когда-то,
которая стояла рядом…
Симфония улицы страдает
от нехватки твоих шагов!
Задыхаются двери,
которые ты больше не откроешь…
Плиты бетона под ногами,
наверно, тяжелы
так же, как мои шаги.
Напоминает о тебе
даже вихрь листьев,
который кружится рядом —
как вальс,
когда-то бывших нас…
2010
Вдова любви
Знаешь, может ты
меня еще полюбишь,
а я тебя еще прощу.
Сожми любовь
в своей груди.
Не стой – плыви.
Иди,
или беги —
ты лань.
Но вот твоя вуаль
удерживает твою печаль.
Мне жаль.
2010
Время ржавеет
Ржавое время
с нами играет,
как с маленькими детьми.
Машины
не дают дорогу пройти…
Ржавое время
хочет тоски…
Туманы рисуют картины
в ржавых городах.
Ветер их сдувает,
совсем не замечая…
Огромные куски луж океана,
в них утонет ржавый трамвай.
Небо двери между нами закрыло.
Между нами ночь наступила.
Желтая лампа – светлячок
на черном фоне,
светит многие столетья.
Утром