Ипостаси: о них, о нас, обо мне. Татьяна Брыксина
Анатолия в больнице, я все думала, чем бы его повеселить. И вспомнила, что в каком-то из чемоданов хранится у меня прикольная штука – женский сатиновый купальник 68-го размера – раздельный. Купила я его на тамбовском рынке озорства ради. Описать это невозможно – парашют и только! Достала, завернула…
Протягиваю Толе сверток и говорю:
– Я тут тебе бельишко принесла…
Данильченко хмурится и говорит с раздражением:
– У меня что, жены нету?
– Да ты разверни, хорошее бельишко… – отвечаю я.
Сюрприз удался на славу. Хохочущего Данильченко пришлось успокаивать и даже стыдить, мол, тебе нельзя так сильно волноваться! Позже узнала, что любоваться тамбовским откутюром приходила вся кардиология.
Потом был еще один инфаркт, и еще. Анатолий мужественно выкарабкивался, какое-то время жил без пагубных излишеств, но, чуть окрепнув, возвращался к прежнему стилю жизни.
На одно из новогодий в качестве юморного сувенира я слепила ему сигарету метровой длины с желтовато-бежевым фильтром и всеми нужными надписями. В образовавшуюся тубу засунула красивый настенный календарь и сопроводительные стихи с призывом накуриться в уходящем году, а Новый встретить безгрешным, аки младенец. Сувенирчик Толю потешил, но настоящая сигарета задымилась в его пальцах в первую же минуту наступившего года. Лида укоризненно махнула рукой.
– Уж если иголки не помогли – стихами его не прошибешь!
Стихи он и сам сочинял недурные. В Литературный институт поступал как поэт, учился в семинаре Евгения Долматовского, всю жизнь поддерживал с ним теплые отношения. Но всем поэтам кажется, что прозу писать круче, престижнее. Вот и Анатолий… Диплом он защищал уже прозаиком. В Волгограде его тоже знали как прозаика. Напомню названия главных его книг: «Люди живут семьями», «Один на один», «Метелица», «Счастливый», «Дед Кедрач», «Патина». Кроме того, неоднократно А. Данильченко печатал свои произведения в толстых журналах России. Но самая первая публикация (это была басня) состоялась в 1957 году в многотиражной газете Гомсельмаша – в Белоруссии, на родине писателя. Кстати, белорусские интонации всегда присутствовали в его речи. Мою фамилию он произносил «Бриксина», и я напрасно вдалбливала ему свое законное «ы» – «Бриксина», и все тут!
Как известно, характер, натура человека формируются в детстве. «Строительным материалом» становятся не только судьбоносные факты биографии (в конкретном случае: оккупация Белоруссии фашистской Германией, гибель отца на войне, лишения, скорбь матери, необходимость с пятнадцати лет зарабатывать кусок хлеба и многое другое), но и факты незначительные на первый взгляд. Так, поселок в Гомельской области, где родился Анатолий, назывался Гроза. В подсознание какого мальчишки не вопьется на всю жизнь столь характерное имя колыбельного уголка земли? Уверена, что в Толе Данильченко это было! Но матушка! Светлейший, нежнейший человек (мы ее звали просто тетя Нина)… Думаю, от нее Анатолию перешли