Пепел острога. Сергей Самаров
Оттуда можно было фураж обозом доставить. Но до обоза еще следовало дожить.
А потом пошли по сухим лесам пожары, по неведомой причине возникающие. Еще пожары, конечно, от костров, людьми брошенных, не залитых и не утоптанных, случаются, но когда лес горит в тех краях, где людей сроду не видели, куда охотники не суются из-за отсутствия там дичи – это совсем непонятно. Волхвы говорили, что это немилость Земли за грехи человеческие и за непризнание своих грехов, за нежелание их исправить. Только кто и чем конкретно такую немилость вызвал или кто наслал ее на суровый край – было пока непонятно, и волхвы об этом молчали, обещая, что со временем все само откроется.
А что лютые пожары натворить могут, помнят и знают все, хотя никого из сотни, включая самого Овсеня, в Бьярмии в помине не было, когда двадцать с лишком лет назад Куделькин острог в такую же сухую пору сгорел до последнего бревна в частоколе. И людей тогда, не успевших из огненных стен выскочить, погибло множество, потому что загорелся острог ночью, вспыхнув сразу, и быстро был огнем охвачен весь, вместе с жилыми домами. Разговоры о том пожаре и в другие засушливые годы ходили, и в нынешнее лето возникали. Вспоминали, сторожились, лишнего огня боялись, и сухую траву у стен и у домов под корень срезали серпами. Да еще детей посылали остатки травы выщипывать. Кое-где люди вокруг своих домов даже неглубокие, но шириной в два шага ровики прокапывали, чтобы пал, если пойдет, их жилище минул. В нормальную пору такой ровик травой зарос бы сразу, в сушь не зарастал и хоть какую-то надежду на спасение давал. Но когда память жива, когда есть разговоры, то и в душе обязательное беспокойство таится, не дает безмятежно себя чувствовать.
Так, с беспокойством этим, и ехали.
Сотня миновала Дремов брод, где вода обычно достает лосям до брюха, но сейчас река, считай, вдвое обмелела, если по броду судить. Здесь костров видно не было, хотя сотник и надеялся, что именно здесь, на покрытом мелкой галькой берегу остановилось на постой большое становище кочующих сирнан[32]. Место для временного становища хорошее, и сирнане часто здесь останавливаются. Хотелось сотнику верить, что это их костры учуял нос Велемира. И тем неприятнее было ошибиться. Но теперь запах пала и по реке разносился, хотя против течения его только легкий ветерок нес, и уже сам Овсень его хорошо почувствовал, и от этого запаха защемило сердце и у него. Запах был слишком сильным, и о костре или даже о кострах уже никто не говорил.
Здесь тропа сотни, обогнув сопку, лысую и каменистую по вершине, но густо поросшую мелким лесом по склонам, уже круто поворачивала вдоль извилистого русла, местами подходя прямо к берегу и извиваясь, как велит то делать река, и вливалась вскоре в дорогу. А по дороге можно было бы гнать лосей и лошадей быстрее, не опасаясь сломать лбом выставленную поперек тропы ветку дерева, не пригибаясь без конца и не лавируя между самими деревьями. Но сдерживали быстрое движение упряжные лоси, что тащили три волокуши с годовой данью, собранной с сирнан. Дорогие меха, тюками
Сирнане – то же самое, что зыряне то есть, объединяющее название народов коми и пермяков. Если пермяки вели большей частью оседлый образ жизни, то коми в основном кочевали со своими стадами. Но те и другие звались сирнанами.