Дурочкины лоскутки. Старые и новые житийные страницы. Татьяна Батурина
Мы изумились и духу старинно-домашнему, и невиданным у нас в России иконам: святые глядели на нас, как хорошо знакомые по жизни люди, как родственники. И в этой старенькой церкви свершилось великое: наш паломнический батюшка иерей Александр Морозов отслужил всеобщую панихиду, помянул каждого усопшего по имени, указанному в едином, написанном сельчанами и паломниками, списке. Вечная память и вечный покой общим нашим православным предкам!
А может быть, эта панихида, запечатленная в вечности, и есть фотография моего рода, воспоминания о котором так томят мою душу? И не предки ли мои – в золоте и серебре, в белом, алом и синем – были увидены мною во сне во время этого украинского путешествия? Мужчины и женщины в царских головных уборах, в богатых золототканых одеждах, с высоко поднятыми головами, и этот святой ряд уходит в далекую перспективу, а над ним – сияющий лик Богородицы.
Богородицу не зря называют Пространством во скорбях. Всемилостивая, Она всем помогает в избавлении от горестей, ибо велико пространство Ее материнской любви. Чаю, мой православный род под Ее вечным Покровом.
Когда мы возвращались из паломничества по Украине, ночью, почти засыпая, я увидела на фоне бесконечного Вселенского пространства православный крест, целиком составленный из миллионов звезд – или миллионов православных душ?
В моем доме много лет живет акварель моего друга, народного художника Украины Андрея Антонюка. Он привез ее зимой, в Рождественский Сочельник, когда приезжал в Волгоград из родного Николаева к сыну Даниле, тоже художнику и тоже замечательному.
Был поздний вечер, я уже пришла из церкви и зябко согревалась пустым чаем у настольной лампы на кухне, и тут под соловьиный звон дверного колокольчика появился Андрей: борода и усы в снежном инее, смеющийся, с огромным, перевязанным зеленой лентой, пакетом:
– Принимай Рождественский подарок!
Развязал ленту – и в комнату хлынул свет!
– Ой, красота какая!
– Это Украина, родная наша матерь, узнаешь?
И так же быстро, как возник, Андрей удалился со словами:
– С Рождеством тебя, сестричка!
Наши души и вправду тонко чувствовали между собой родственную связь, я уже рассказывала об этом в повести «Окошечко». Если подумать – ничего удивительного: ведь в жизни Андрея и моей есть Украина.
Всю Рождественскую ночь она сияла передо мной с голубо-зелено-белой акварели: тоненькая дева-свечечка трепетала посреди цветного поля и радовалась моим слезам и молитвам. Она и сейчас так же трепещет и светит со стены над моим письменным столом.
Андрей звонит, спрашивает:
– Как поживает моя дивчина?
– Сияет, – отвечаю, – зовет на Украину.
– Так приезжай!
Когда-нибудь, когда-нибудь…
А пока встречаемся в Волгограде. И однажды я пришла в семейную мастерскую Антонюков с диктофоном:
– Давай-ка оставим твой голос в эфирном пространстве, Андрей. Согласен?
И